Внучка берендеева. Летняя практика. Карина Демина

повел за порог. И за хату. По двору, крапивой да полынью заросшему, сквозь заросли малины, которая ныне буяла и, цветом белым убранная, манила пчел.

      Дома манила, ажно гудела вся, а над здешней только мошкара и вилась.

      Кирей сквозь колючие кусты проскользнул, будто и не были они преградой. И меня провел.

      – Гляди, – указал он на оконце махонькое.

      Этакое по ночному часу ставнями задвигают, закрываючи и тот малый свет, который оно пропустить способное. Махонькое окошко.

      И крепко в раме сидит.

      Пусть потемнело дерево, да все одно крепко. И на нем, потемневшем, черном почитай, видны хорошо длинные царапины-раны.

      – Будто кошка скреблась. – Я такую царапину пальцем потрогала.

      – Если и так, то крупная кошка.

      Кирей руку мою выпустил и, пальцы растопыривши, на следы ее приложил. Мол, сама гляди, каковы туточки кошки. А я чего? Я ж, может, и не крепко ученая, а вижу, что у кошки этое лапа поширше Киреевой руки.

      – Может, Елисей? – с робкой надеждой спросила я.

      От и не по себе сделалось.

      Что за тварь туточки ночью гуливала? И ведь не скажешь, будто не нынешней, вона, свежи царапины, бело дерево. А я ничегошеньки и не слыхала.

      Спала.

      – Ага, решил в гости заглянуть, да дверь потерял, – хмыкнул Кирей. – Нет, Зослава, тут другой зверь ходил… и что-то подсказывает мне, что повезло тебе крепко, что зверь этот двери не отыскал.

      Я запиралась.

      На засов.

      А после, присевши, на полу мелом знак один начертила, про который мне Люциана Береславовна сказывала, будто бы запирает он почище засовов, и что с оным знаком гость незваный не войдет.

      Не вошел…

      …этою ночью. А другою, глядишь, и высадит оконце, коль уж дверь закрыта.

      Кирей, видать, о том же подумал.

      – Вернется он. Или она. Или они. Чем бы ни были, а все равно. – Он тряхнул головой. – И мне вот что странно, почему это я сюда явился, а не племянничек мой, которому бы у порога спать надлежало бы, покой твой стеречь…

      Уши мои полыхнули.

      А ведь и вправду… солнце ныне высоко. И где Арей? Отчего не обеспокоился? Вот Архип Полуэктович Кирея прислал, а мой нареченный…

      – Нет, Зослава, может, оно, конечно, и не положено так, но сегодня ты ночуешь с нами. Так оно мне спокойней будет, – молвил азарин и в дыру палец сунул.

      Глава 9. О снах предивных

      …Звенели медные браслеты на руках.

      Плыли шелка, меняясь. Вот алый растянулся, огненный, вот скрылся под зеленою волной, а ту, в свою очередь, золотом припорошило.

      Замерла дева.

      Опали покрывала.

      Встала она, прекрасная в своей наготе.

      Бела.

      Точена.

      Мягка каждой чертой. И диво, что сколько ни глядел Арей, а разглядеть лица не был способен.

      – Нравлюсь! – Дева изогнулась, провела ладонями по животу плоскому, по бедрам. И рассмеялась звонко. – Нравлюсь!

      – Нет.

      – Себе-то не лги. – Она крутанулась на носочках, качнула широкими бедрами, и узел волос