Внучка берендеева. Летняя практика. Карина Демина

ковры, золотыми узорами шиты. И подушки на них горами навалены, хоть махонькие, на которые разве что вишню спелую положить можно, хоть огромные. Стоят подносы кованые. На подносах тех – вазы, что с фруктами всякими, иные Арей только в книгах и видывал, а про других вовсе не слыхивал, что есть.

      Музыка играет.

      А музыкантов не видать.

      Трогает незримый ветер тонкие занавеси…

      – Хочешь? – Девица, вновь в шелка обрядившаяся, правда, отчего-то выглядела она еще больше голой, чем была, – отщипнула виноградинку. Арей головой покачал – не станет он ничего есть в этом месте, которое то ли было, то ли не было. – Или, может, вина?

      – Спасибо, воздержусь.

      – Это же сон. – Она хитро прищурилась. – Всего-навсего сон…

      – Тогда тем более смысла нет. – Арей сел на пухлую подушку и ноги скрестил, удивился тому, что сам он в прежней своей одежде.

      – Если не по нраву…

      Она щелкнула пальцами, и исчезли сапоги, а с ними и кафтан, и штаны, зато лег на плечи халат, змеями зелеными расшитый, пояс золоченый на животе затянулся, а на ноги сели сапоги из яловой кожи.

      – Так лучше?

      – Верни, как было. – Арей нахмурился. Все же меньше всего это на сон походило, а значит…

      Кто она?

      Ялуша, которая горазда к спящим подбираться? Прикинется старой кошкой с глазами разноцветными, шмыгнет в постель, пристроится у груди и будет глядеть-выглядывать, вытягивать из спящего силы вместе с дыханием его? Нет, ялуши все больше кошмары приносят.

      Сонница?

      Эти любят девами прекрасными предстать. И сны навевают особого свойства. О таких снах целителям не сказывают, стесняются. Да и не только в стеснении дело. Сонницы головы так заморочить горазды, что иные и просыпаться не желают.

      – Погоди, маг. – Дева нахмурилась, когда Арей руки поднял. – Не спеши… я тебе пригожусь.

      – Это навряд ли.

      С сонницей Арей справится, не та у нее сила, чтобы против мага выстоять. И видать, совсем с голоду одурела, если решилась.

      – Твоя правда. – Сгинули шелка и ковры, подушки, музыка. – Голодно мне… силы бы чутка, капельку… я ж никому зла не чинила.

      Она ухватилась за руки, сжала их с нечеловеческой силой. И полыхнули черным глаза.

      – Я пригожусь! Поверь, маг… пригожусь.

      Волосы заклубились дымом.

      Изо рта гнилью потянуло.

      – Тут страшно, боярин… всем страшно… людей нет… Хозяева… не ушли они, а кем стали, то… дай мне силы капельку… Всего одну капельку! С тебя не убудет. В тебе огонь, я слышу… я вам помогу… подумай, маг… я ведь никому вреда не чинила.

      Разве что высасывала досуха. Слышал Арей, что нередко случалось соннице из здорового мужика силы выпить, да за пару ночей.

      – Так то сами… тебе вот мои прелести не по нраву пришлись… или, может, тебе белявые нравятся? – Она крутанулась и встала девкой пышнотелой, с волосом светлым, мягким. – Или чернявые… или рыжие?

      – Прекрати, а то изгоню.

      Арей сложил пальцы знаком.

      – Здесь не изгонишь, – спокойно ответила сонница. –