Нет рецепта для любви. Евгения Перова

Лучше бы не вспоминал.

      – Почему?

      Ему сдавило горло: «Я не смогу, не смогу этого вынести – этих мыслей о маме! Господи, только представлю, как она… Нет, нет, нет! Не могу…» После того позорного обморока утром он держался весь день, стараясь не думать, что с ним будет, если он так ничего и не вспомнит. Просто отгонял эту мысль. Но сейчас… Когда он услышал мамин голос! Что будет с ней, если он ничего не вспомнит!

      – Да что с тобой?

      Он как мог объяснил.

      – Слушай, перестань сейчас же. Не думай об этом.

      – А о чем мне еще думать?

      Киви молча смотрела на него. На какие-то секунды выражение ее лица вдруг смягчилось, стало совсем детским, трогательным и нежным, и он почувствовал теплую волну сострадания, хлынувшую на него. Но она резко отвернулась и отошла в сторону. Не поворачиваясь, произнесла каким-то неприятным, жестким тоном:

      – Прости, я не умею утешать. Я не знаю, как тебе помочь.

      – Поговори со мной. Просто поговори.

      – О чем? – Киви села на диван, поджав ноги. Выражение лица у нее снова было прежним, замкнуто-отрешенным.

      – Как тебя на самом деле зовут?

      Киви хмыкнула:

      – Олеся. Олеся Кивилёва, отсюда и Киви. И вообще, мне эта птица нравится. Смешная. Птица, а не летает.

      – А пингвины? Они тоже не летают.

      – Пингвины под водой летают. Они знаешь как здорово умеют плавать и нырять! А киви не умеет. Ни плавать, ни нырять. Прямо как я.

      – Ты что, летать не умеешь?

      – А ты умеешь?

      – Конечно.

      Киви чуть нахмурилась, вглядываясь в улыбающегося Артёма, потом усмехнулась:

      – Завидую. А я вот не умею. Даже во сне никогда не летала.

      – Просто тебя никто не учил летать.

      – Разве птиц учат?

      – А как же! Обязательно. У них тоже не сразу получается.

      – А может, я просто боюсь оторваться от земли.

      – Возможно. Знаешь, стрижи, например, не умеют взлетать с земли. И они никогда не садятся на землю, даже пьют на лету.

      – Да ладно!

      – Правда. Но ты не похожа на стрижа. И на киви не похожа. Ты… журавлик!

      – Слушай, о чем это мы разговариваем? И вообще, хватит уже про меня. Не хочу.

      – Ну давай про… про Наполеона поговорим. Она кто?

      – Подруга.

      – Вы давно друг друга знаете?

      – С детства. Мы втроем дружили: я, Ира и Катя. Еще Пифагор. Мы с Катериной раньше на одной площадке жили. Она на три года старше. У нее такая семья хорошая! Я у них часто спасалась. Потом Катька замуж вышла, и они квартиру разменяли. С Наполеоном мы учились вместе: они с Пифагором к нам в четвертом классе перешли. У них тоже бабушка была просто замечательная. Два года как умерла. А родители их развелись и детей поделили, представляешь? Отец взял дочку, мать – сына. Но они ужасно страдали – близнецы же! Ирка сама от отца к бабушке ушла. Ей всего-то было лет девять, а она с другого конца Москвы взяла и приехала, одна! А Пифагора уже бабушка забрала: мама с ним не справлялась, хотела в интернат