#Бояться нужно молча. Мария Британ

свет.

      Как жаль, что нельзя регулировать яркость. Перед глазами расплываются красные пятна.

      Скоро индикатор запищит. Скоро я отключусь.

      Тик-так.

      Я опираюсь на стену.

      Зеркало щелкает и отталкивает меня. Распахиваются дверцы шкафа. На полке стоит телефон. Ему, должно быть, не меньше двухсот лет – еще ребенком я глазела на такие в музее. С «кучерявым» проводом и трубкой. Я никогда не пользовалась подобными устройствами, но, к счастью, смотрела старые фильмы.

      Куда же позвонить?

      – Как ты думаешь? – обращаюсь я к седой напарнице и дотрагиваюсь ладонью до трубки. Возле циферблата блестит надпись: «Игра».

      Я знаю, что делать дальше. Знаю! Впервые за долгое время мной управляет уверенность, а не страх.

      В детстве мы с Эллой шифровали друг для друга послания: искали нужную по счету букву в алфавите и записывали ее цифрами.

      Я загибаю пальцы, словно маленькая девочка, которая скучает по родителям, дружит с Альбой и Ником и даже не догадывается, как легко ножницы впиваются в шею.

      Индикатор пищит, но я не отвлекаюсь.

      «И» – десять.

      «Г» – четыре.

      Тик-так, тик-так…

      «Р» – восемнадцать.

      «А» – единица.

      Готово.

      Набираю цифры. Радоваться нет сил – я все больше напоминаю куклу, а отражение все быстрее оживает.

      – Алло! Кто это?

      Мне хочется положить трубку, но я сдерживаюсь. На другом конце провода – выскочка.

      – Какого черта? – выдыхаю я.

      – Теперь я узнаю тебя, красотка.

      – Заткнись и подумай, для чего мне дали твой номер.

      – Может, судьба?

      Я бью кулаком в стену. Этот придурок не поймет, насколько мне важно выбраться. Он пришел развлечься и тащит меня на дно.

      – Послушай, Дон Жуан, – рявкаю я, – или ты шевелишь остатками мозгов и помогаешь мне, или…

      – Или что? Красотка, ты заперта в другой комнате.

      – Не называй меня так! – взвизгиваю я, и розовеющий индикатор визжит вместе со мной.

      Линии на ладонях медленно стираются.

      – Ясно. Юмор – не твой конек, – ворчит он. – Присмотрись к отражению. В нем есть что-то важное? Что-то, чего нет в комнате?

      – С-сейчас.

      Лопатки прижимаются к стене. Я иссякаю.

      – Красотка?

      – Меня зовут Шейра.

      – А меня – Гений. Или просто крутой парнишка.

      Я содрогаюсь в нервном хохоте.

      – Ты плохой шутник.

      – Никто не шутил.

      – Уж лучше я буду называть тебя болваном.

      – Тогда я тебя – красоткой.

      – Умеешь уговаривать, – фыркаю я. – Сейчас вернусь, не бросай трубку.

      – Если что, мое второе имя Ольви!

      Я поворачиваюсь к зеркалу. Нос упирается в стекло. Отражение в сто раз живее меня. В тысячу раз сильнее. И, наверное, в миллион раз счастливее.

      За гранью зеркал комната бесконечна. Стены смотрят друг на друга и будто соревнуются в количестве одинаковых картинок. Две плиты на полу выделяются цветом. Они не бежевые, как все, а ярко-зеленые.