Мегрэ и господин Шарль. Жорж Сименон

пушистой дорожкой.

      На втором этаже он позвонил. Дверь почти тотчас отворилась, юная и приветливая горничная взяла у Мегрэ шляпу.

      – Входите, пожалуйста. Мадам ждет вас.

      Мегрэ оказался в холле, стены которого были обшиты деревянными панелями, как и в большой гостиной, куда его провели, – здесь были развешены портреты высокопоставленных особ со времен Империи приблизительно до 1900 года.

      Мегрэ остался стоять. Мебель была тяжелая, по большей части стиля Луи Филипп, и если обстановка внушала представление о комфорте и богатстве, то ощущение радости здесь отсутствовало.

      – Мадам ждет у себя в будуаре. Я проведу вас.

      Они прошли через несколько комнат, обстановку которых Мегрэ не успел рассмотреть, и оказались наконец в будуаре, обитом голубым шелком, где на кушетке полулежала хозяйка дома. На ней был пеньюар более глубокого голубого цвета, чем шелк на стенах, и комиссару была протянута унизанная кольцами рука. Комиссар не мог решить, должен ли он поцеловать или пожать руку, и в конце концов просто коснулся ее кончиками пальцев.

      – Садитесь, пожалуйста. Прошу извинить, что принимаю вас в таком виде, но я не очень хорошо себя чувствую и думаю, что после нашей беседы снова должна буду лечь.

      – Постараюсь не задерживать вас долго.

      – Что вы обо мне думаете?

      – Я уже говорил вам утром, что вы очень умны.

      – Вы ошибаетесь. Я просто следую своему чувству.

      – Позвольте прежде всего задать вам один вопрос. Перед тем как заявить мне об исчезновении мужа, вы справлялись у старшего клерка, нет ли у него каких-нибудь известий?

      – За этот месяц я много раз звонила ему. Квартира соединена с конторой специальным телефоном. Надо вам сказать, что собственностью мужа стал дом, который принадлежал моему свекру.

      – Господин Лёкюрёр… Его, кажется, так зовут?.. У господина Лёкюрёра также не было никаких известий?

      – Никаких.

      – Раньше они у него бывали?

      – Я его об этом не спрашивала. Кажется, я говорила вам, что у нас плохие отношения.

      Она замолчала в нерешительности.

      – Могу ли я предложить вам рюмку коньяка, или вы предпочитаете что-нибудь другое?

      – Нет. Благодарю.

      – Ну а я выпью коньяка. Видите, мне не стыдно пить в вашем присутствии. Впрочем, вам все скажут, что я алкоголичка, и это правда. Может быть, вам также скажут, что я психопатка.

      Она нажала на кнопку звонка, и через несколько секунд появился дворецкий.

      – Оноре, принесите мне коньяк и рюмку.

      – Одну, сударыня?

      – Да, одну. Комиссар Мегрэ не испытывает потребности выпить.

      В ее новой манере держаться было что-то агрессивное. Она бросала комиссару вызов, и ее страдальческий рот с трудом растянулся в улыбке.

      – У вас с мужем общая спальня?

      – Она была общей три месяца без нескольких дней сразу после нашей свадьбы. С этой стороны большой гостиной вы – на моей половине. С другой стороны – владения мужа.

      – Едите вы обычно вместе?

      – Вы