Мегрэ и господин Шарль. Жорж Сименон

распахнулась.

      – Входите, пожалуйста. Вы мне не помешаете.

      Лёкюрёр был моложе, чем представлял его себе комиссар, узнав, что он работал еще при покойном старом нотариусе. Ему, наверное, не было еще и пятидесяти. Это был брюнет с маленькими усиками в темно-сером, почти черном костюме.

      – Прошу садиться.

      Снова резные деревянные панели на стенах. У основателя конторы была неудержимая склонность украшать стены резными панелями темного дерева.

      – Думаю, вас побеспокоила госпожа Сабен-Левек?

      Мебель здесь была из красного дерева в стиле ампир.

      – Думаю, что именно вы заменяете своего патрона во время его отлучек?

      – Я занимаюсь этим как старший клерк. Однако есть документы, подписывать которые я не имею права, что приводит к определенным затруднениям.

      Господин Лёкюрёр был человеком спокойным: благовоспитанность, отличавшая его, бывает присуща людям, которым приходится общаться с представителями высшего света. Угодливостью это не назовешь, но в его манере держаться сквозила известная почтительность.

      – Он ставил вас в известность в случае подобных исчезновений?

      – Нет. Это не сообщалось заранее. Я, конечно, не в курсе его личной жизни. Мне приходилось обходиться собственными предположениями. Он часто выходил вечерами, почти каждый вечер, по правде говоря.

      – Минутку. Он активно участвовал в делах конторы?

      – Большую часть дня он проводил у себя в кабинете и лично принимал большинство клиентов. Он не производил впечатления занятого человека, и тем не менее дел у него было больше, чем у меня. Особенно в том, что касается управления состояниями, продажей или покупкой замков и владений. Чутье у него было невероятное, и я не мог бы заменить его.

      – Его кабинет рядом с вашим?

      Лёкюрёр встал открыть дверь.

      – Вот он. Обстановка, как видите, того же стиля, но здесь на три кресла больше.

      Полный порядок. Ни пылинки. Окна кабинета выходили на бульвар Сен-Жермен, и сюда доносился монотонный шум уличного движения.

      Мужчины вернулись на свои места.

      – Кажется, обычно эти отлучки не длились больше двух-трех дней…

      – В последнее время он исчезал, случалось, и на неделю.

      – Ваш патрон держал с вами связь?

      – Он почти всегда звонил мне узнать, не случилось ли чего-нибудь, требующего его присутствия.

      – Вы знаете, откуда он звонил?

      – Нет.

      – И вам неизвестно, было ли у него в городе какое-нибудь пристанище?

      – Я думал о такой возможности. Он не носил с собой много денег и почти все оплачивал чеками. Прежде чем попасть в бухгалтерию, корешки чеков проходили через мои руки. – Господин Лёкюрёр нахмурился и замолчал. – Не знаю, вправе ли я касаться подобного рода вопросов. Я приучен к святости профессиональной тайны.

      – Но не в том случае, если произошло, например, убийство.

      – Вы серьезно об этом думаете?

      – Кажется, об этом думает его жена.

      Господин Лёкюрёр пожал плечами, давая понять, что мысли госпожи