Мегрэ и бродяга. Жорж Сименон

еще неизвестно, – уклончиво ответил комиссар. – А от чего он вас спас?

      – Ах, если б вы меня видели два года назад, ни за что не узнали бы. Я была вся в экземе. Лицо красное, как сырое мясо… И не было конца этой болезни. В диспансере меня лечили самыми разными средствами, прописывали всякие мази, от которых так мерзко воняло, что я сама себе опротивела… Ничего не помогало… Мне даже запрещали есть, но у меня и аппетита-то не было… Мне еще и уколы делали…

      Слушая ее, муж согласно кивал:

      – Как-то днем Тубиб сидел вон в том углу возле двери, а я жаловалась на свою напасть зеленщице. И вдруг заметила, что он как-то странно на меня смотрит… А потом вдруг и говорит, да так просто, будто заказывает стакан вина: «Пожалуй, я сумею вас вылечить». Я спросила, правда ли, что он доктор. Тубиб улыбнулся и тихо ответил: «Меня никто не лишал права заниматься врачебной практикой».

      – Он выписал вам рецепт?

      – Нет. Только попросил немножко денег – насколько я помню, двести франков – и сам сходил за порошками к аптекарю. «Будете растворять в теплой воде по одному порошку и пить перед каждым приемом пищи. Утром и вечером умывайтесь очень соленой водой». Хотите верьте, хотите нет, но через два месяца кожа у меня стала такой же гладкой, как теперь.

      – Тубиб лечил еще кого-нибудь, кроме вас?

      – Не знаю. Ведь разговорчивым его не назовешь…

      – Он приходил к вам каждый день?

      – Почти каждый… И покупал свои два литра.

      – Он всегда был один? Вам никогда не приходилось видеть его в обществе неизвестных людей?

      – Нет…

      – Он не называл вам своей фамилии, не говорил, где жил раньше?

      – Знаю только, что у него есть дочь. У нас тоже дочка, сейчас она в школе… Как-то она принялась разглядывать Тубиба, он ей и сказал: «Не бойся… У меня тоже была маленькая девочка».

      Лапуэнт, должно быть, только удивлялся: почему это Мегрэ вдруг заинтересовался историей какого-то бродяги? В газетах, в отделе происшествий, ей отведут всего несколько строк, не больше.

      Но Лапуэнт не знал – он был еще слишком молод, – что за всю свою служебную карьеру Мегрэ впервые пришлось иметь дело с покушением на жизнь клошара.

      – Сколько с меня?

      – Не выпьете ли еще стаканчик – за здоровье бедного Тубиба?

      Они выпили еще по бокалу кьянти – на сей раз за счет заведения.

      Миновав мост Мари, Мегрэ и Лапуэнт вскоре вошли под серые своды больницы. Там им пришлось вести долгие переговоры с неуступчивой женщиной, восседавшей в справочном бюро.

      – Вы не знаете его фамилии?

      – Мне известно лишь, что на набережных его звали Тубиб и что сюда его доставили прошлой ночью.

      – Тогда дежурила не я. В какое отделение его поместили?

      – Не знаю… Я говорил по телефону с одним из интернов, который так и не сказал мне, будут его оперировать или нет.

      – Как фамилия интерна?

      Дежурная медсестра несколько раз перелистала книгу записей и позвонила куда-то по телефону.

      – А кто вы будете?

      – Комиссар Мегрэ.

      Было видно, что это имя ничего ей не говорит, и она повторила в трубку:

      – Комиссар