Мегрэ и бродяга. Жорж Сименон

кабинет за стеклянной перегородкой в конце коридора и тотчас вернулась, неся засаленное удостоверение личности, еще влажное после пребывания в водах Сены.

      Фамилия – Келлер.

      Имя – Франсуа Мари Флорантен.

      Профессия – старьевщик.

      Место рождения – Мюлуз, Нижний Рейн.

      Согласно документу, Келлеру минуло шестьдесят три года и проживал он в Париже в меблированных комнатах на площади Мобер. Мегрэ хорошо знал эти номера: их часто указывали как официальное место жительства многих клошаров.

      – Он пришел в сознание?

      Сестра хотела было забрать удостоверение, но комиссар положил его к себе в карман, и она только недовольно проворчала:

      – Это не положено. По правилам…

      – Келлер лежит в отдельной палате?

      – С какой стати?

      – Проводите меня к нему.

      Сначала она заколебалась, но в конце концов уступила.

      – Вам все равно придется поговорить с профессором.

      Пройдя впереди Мегрэ и Лапуэнта, сестра распахнула дверь, за которой виднелись два ряда коек, занятых больными. Большинство из них неподвижно лежали с открытыми глазами, а двое или трое в больничных халатах стояли в глубине палаты и о чем-то тихо переговаривались.

      Возле одной из кроватей, как раз в центре комнаты, десяток юношей и девушек, одетых в белые халаты и шапочки, окружили коренастого человека с подстриженными ежиком волосами. Он тоже был в белом халате и, судя по всему, проводил с ними занятия.

      – Сейчас профессору нельзя мешать. Как видите, он занят, – заметила сестра.

      Однако она подошла к нему и что-то прошептала на ухо. Профессор взглянул на Мегрэ и продолжил свои объяснения.

      – Профессор освободится через несколько минут, – сказала сестра. – Он просит вас подождать у него в кабинете.

      И она провела их в маленькую комнату, где было всего два стула. На письменном столе в серебряной рамке стояла фотография женщины с тремя детьми, тесно прижавшимися друг к другу.

      Мегрэ, поколебавшись, выбил трубку прямо в пепельницу, полную сигаретных окурков, и снова ее набил.

      – Простите, что заставил вас ждать, господин комиссар. Когда сестра доложила мне о вас, я был несколько озадачен… В конце концов…

      Неужели он тоже скажет: «Ведь это всего лишь клошар»? Нет, не может быть!

      – …в конце концов, дело весьма обычное, не так ли? – закончил профессор.

      – Пока мне почти ничего не известно, и я надеюсь, что именно вы прольете свет на это преступление.

      – Что ж, у него проломлен череп, к счастью, без сопутствующих трещин. Мой ассистент, должно быть, уже сказал вам об этом утром по телефону.

      – Тогда еще не было результатов рентгена.

      – Теперь снимок сделан… Возможно, потерпевший выкарабкается, поскольку мозг, кажется, не задет.

      – Могла ли эта травма явиться результатом падения на камни набережной?

      – Ни в коем случае. Ему был нанесен сильный удар каким-то тяжелым предметом… Ну, скажем, молотком или гаечным ключом…

      – И от этого он потерял сознание?

      – Именно