Голубиная книга анархиста. Олег Ермаков

предупредила Валя.

      Вася обвернул руку тряпкой и снял миску. Шумел огонь в печи, красноватые отсветы бросала лампа.

      – Вася, – подала голос Валя. – Что такое… основная… основная теория?

      Вася Фуджи поперхнулся и взглянул на Валю, на ее лицо в струйках табачного дыма.

      – Не знаю, – ответил он. – Смотря о чем речь. Основная теория в какой области?

      Валя мотнула головой, как бы сбрасывая вопрос. Вася снова занялся картошкой. Доев, обернулся к Вале.

      – Может, та, про которую Эйнштейн догадался? Великий физик.

      – Чиво это такое? – спросила Валя.

      – Ну… Теория относительности. Искривление времени-пространства, черные дыры, отклонение света… Даже машина времени.

      Валя встрепенулась.

      – Ага, – пробормотала она, – машина? Поезд?

      – Какая разница. Из этой теории выходит, что можно совершать путешествия во времени. Попадать, короче, в прошлое. Или в будущее. Но сам Эйнштейн считал это лишь… ну, научной фантазией, точнее выводом, который в реальности не имеет смысла. Зачем тебе это?

      Валя не ответила.

      – Алиса, ну, та штучка с кроликами, как раз и попадала в какие-то искривленные пространства, – сказал он. – Наркоманы ее обожают.

      Они укладывались спать. В вагончике было тепло, даже жарко. Вася попросил Валю задуть лампу, но та не двинулась. Он решил пересилить ее лень и тоже не вставал, чтобы загасить лампу. Ей-то дотянуться было ближе. Но она не делала этого.

      В доме кто-то был, точно. Точно-точно. Как только они вошли, сразу ощутили чье-то присутствие. В кухне – никого. В спальне – никого. А вот в большой комнате? И здесь – никого. Сервант. Стол. Стулья, телевизор, диван. За шторами – никого. Они сели на диван. Между ними оказался чемодан. Он лежал на диване. Она прикоснулась к выпирающим округлостям чемодана. И отдернула руку, взвизгнув: кожа чемодана дышала. Он тут же рванул крышку… Ах!

      В чемодане лежал, подтянув колени к самому подбородку, человек.

      – Кто ты такой?!

      – Извините, извините, – бормотал человек.

      – Вор!!!

      – Извините…

      – Полицию…

      – Не надо, я прошу, прошу вас. Я ничего не взял, ничего, совсем, клянусь. Умоляю.

      – Не клянись!

      – Почему?

      – Таково поучение!

      – Хорошо, не буду. Я никогда больше не буду клясться. Никогда.

      – Точно?

      – Клянусь… То есть – нет. Но обещаю, да, вот-вот, обещаю. Даю слово. Слово можно давать?

      – Слово?.. Это не клятва.

      – Тогда я пошел?

      – Ну смотри же.

      – Да, да.

      Он ушел, а они еще ходили по дому, считали деньги из шкатулки, доставали цепочки, медальоны, все проверяли, рылись в шкафах, перебирали ложки. Как вдруг она спохватилась: где котенок? Но и котенок был здесь, он вылез из-под комода, позевывая розоватой крошечной пастью, потягиваясь.

      И тут раздался стук. Или звонок. Они открыли дверь. На пороге стоял тот вор, на