Голубиная книга анархиста. Олег Ермаков

Валя.

      Он покосился на нее и ничего не ответил.

      – Ну кто, Вася?

      Вася вздохнул.

      – Откуда ты вообще свалилась?

      – Я-а-а? Ниоткуда. Ниоткуда.

      – А по-моему откуда-то, откуда-то.

      – Откуда?

      Вася хмыкнул.

      – Это я у тебя и спрашиваю.

      – Так откуда? – снова спросила Валя.

      Вася посмотрел на нее и начал мелко смеяться.

      – Ну я-то откуда знаю? Это ты должна знать.

      Валя пожала плечами.

      – Хорошо, как называлась твоя деревня, твой район какой? Область? Страна? Континент? – спрашивал Вася. – Планета?

      Валя вдруг стала очень серьезной.

      – А зачем это тебе?

      Она подозрительно щурилась.

      – Да просто интересно, и все, – ответил Вася.

      Валя молчала, сосредоточенно попивая кисель.

      – Не скажешь? – спросил Вася, принимаясь за гречку.

      Валя кротко вздохнула, глядя в стол.

      – Ну и я не расскажу про Алису, эту очень любопытную штучку.

      Валя молчала.

      – Про ее приключения в норе, во дворце у Королевы, во время чаепития, в лесу, в поезде, на линиях шахматной доски… Классные приключения.

      Валя отмалчивалась.

      Второй трудовой день тянулся долго. Пришедший с проверкой под вечер Эдик разразился бранью. В последнем шеде еще не было убрано, и миски для воды пустовали. Валя их как-то пропустила. И кролики целый день не пили. Эдик пообещал выставить с фермерского подворья этих бродяжек, за что их только мамаша кормит. Валя и Вася уныло выслушивали ругань. Наконец Валя попросила его:

      – Дяденька, не надо уже, ведь сказано же было: не судите да не судимы будете, ну? И сказано было благодарить ненавидящих вас и молиться за обижающих. Ну-тка я и помолюся.

      Тот запнулся и уставился на нее. А Валя, полуприкрыв глаза, продолжала нараспев:

      – Ай вы нуте-ка, ребята, / За царей – Тут она проглотила слово, – … молити, / За весь мир православный! / Кто нас поит и кормит, / Обувает, одевает, / Темной ночи сохраняет, / Сохрани его… – Снова проглотила слово.

      Эдик оглянулся с изумлением на Васю.

      – Хм… бл… кх-а… Чего это она?

      Вася пожал плечами. А Валя напевала, покачиваясь:

      – От лихого человека, / От напрасного от слова, / Сохрани… помилуй! / Что он молит и просит, / То создай ему… – Она открыла глаза и, ясно взглянув на Эдика, спросила: – О чем вы, дяденька, молите?

      Эдик почесал подбородок.

      – Э-э-э… Ишь, как шпарит. Ты бы так и работала складно, девка. В самодеятельности, что ли, выступала?

      – Хыхы, – просмеялся Вася. – Это древняя самодеятельность.

      – То песни-молитвы, – сказала Валя.

      – Ладно, – откликнулся Эдик, сбавляя тон. – Молитвы молитвами, но здесь не богадельня, ребята. Включу вам свет – все сделайте, приду проверю.

      Он погрозил коротким пальцем с грязным ногтем и ушел. Вася усмехался.

      – А здорово это у тебя получилось.

      Валя поправляла волосы, охорашивалась.

      Все доделав, они выключили свет