Разбойник Чуркин. Том 3. Возвращение. Н. И. Пастухов

видела, у одного такое страшное рыло, точно у моего набольшего, – ответила она, умышленно искривив своё лицо.

      – Кто будет твой набольший?

      – Вестимо, кто, Асмодеем его зовут.

      – Значит, самый старший черт?

      – Вот он и есть.

      – Может, он это и был, ты осмотрелась?

      – Спорить в этом не могу.

      – Если бы кто другой был, мы тоже видели бы.

      – Да, он не всем показывается, только своим верным слугам появляется, – врала старуха.

      – Сергеич, нам всё-таки, надо быть осторожными, всяко бывает: есть и люди, на сатану похожие. Топор у тебя наготове?

      – Вот, он, – потряхивая им, сказал тот.

      Калистратыч вынул из кармана свой кремнёвый пистолет и начал его оглядывать.

      «Ну, знать, последний час мой пришел», – думала старуха, видя такие страшные приготовления.

      – Голубчики мои, не убивайте мою душу грешную, возьмите назад свои деньги, оставьте только меня живую, – взмолилась она.

      – Что ты, угорела, что ли, знать? Живи и потрафляй своему сатане, нам ты не нужна, а деньги оставь себе на память. Пойдем, Сергеич, – проговорил Калистратыч.

      – Струхнула, даром что колдунья, – проворчал Сергеич, выходя из избы впереди своего командира.

      Едва лишь он спустился с крылечка, как из-за угла взвился кистень, раздался удар и настолько сильный, что несчастный успел вскрикнуть «ах!», поднял руки к верху, хотел схватиться за голову, но не успел и грохнулся, лицом вниз, на снег.

      – Что с тобой? – вскрикнул Калистратыч, спускаясь с крыльца.

      Не успел он проговорить эти слова, как раздался выстрел; старый разбойник схватился рукою за грудь, зашатался, взмахнул пистолетом, дал выстрел в воздух и свалился на труп своего приятеля.

      – С победой! – крикнул Чуркин, схватил в объятия Осипа и поцеловал его. – Рыл ты нам яму, а сам в неё свалился, – сказал разбойник и другим выстрелом размозжил Калистратычу голову.

      – А я, на всякий случай, чтобы не отдышался, угощу его приятеля, проговорил каторжник, и при этом нанес Сергеичу несколько ударов по голове кистенём, с такою силою, что вылетевшие из черепа брызги мозга залепили Осипу глаза.

      – Поди, спроси у колдуньи фонарь!

      Осип побежал в избу, обшарил её и отрапортовал своему атаману:

      – Василий Васильевич, в избе никого нет.

      – Где же старуха?

      – Не знаю, знать, ушла.

      – Не может быть, она здесь, куда ей деваться?

      – Всё оглядел, знать, слиняла.

      – Ах, она ведьма! как бы теперь в городе тревоги не сделала, – сидя верхом на трупе Калистратыча, бранился разбойник.

      – Пойдём, а то, пожалуй, нас здесь накроют.

      – Сейчас, вот только до мошны приятеля надо добраться, я видел через окно много денег в ней, – сказал каторжник.

      – Постой, я помогу тебе; где она?

      – На шее у него, на ремне прицеплена, никак не сорвёшь.

      Грудь убитого Калистратыча была открыта; Осип взял валявшийся около Сергеича топор, взмахнул им по ремню, и дело было кончено, –