Все, что мы оставили позади. Кэрри Лонсдейл

я мучительно долго вытаскивал из нее всю историю. Возможно, мне только показалось, или время действительно замедлилось, я не мог понять. Вся та неделя помнилась смутно.

      Оглядываясь назад, я думаю, что всегда подозревал, что она что-то от меня скрывает. Редкие сны об Эйми и мое навязчивое желание написать ее лицо. Одно это могло бы стать достаточной причиной для того, чтобы понять, что что-то не так. Я долго ни о чем не спрашивал, потому что восстанавливался после травм, влюбился в Ракель, заботился о сыновьях, жил обычной жизнью. Но это были лишь оправдания. На самом деле я боялся. И из-за этого испытывал еще большее отвращение к самому себе.

      Я провел ладонью по влажному затылку.

      – Мальчики отлично. Они гостят у семьи Силва.

      Имельда прокрутила ручку, как пропеллер самолета. Ее губы приоткрылись. Имельде хотелось задать больше вопросов о мальчиках, но подошел официант. Он предложил меню.

      Я отказался.

      – Ты уверен? Диего готовит очень легкое восхитительное блюдо – севиче из морского языка с лимоном. Идеальный вариант для такого ужасно жаркого дня. – Она обмахнула шею папкой с документами.

      Я покачал головой:

      – Мне нужно уйти через двадцать минут. Через час приземляется самолет Нат. – Имельда отпустила официанта, и я удивленно посмотрел на нее. – Почему все-таки ты работаешь здесь?

      Она пожала плечами:

      – Привычка. Как поживает Наталия?

      – Хорошо.

      Она летела сюда по делам, но планировала остаться на несколько недель. Наталия всегда проводила летний отпуск с нами.

      Имельда вздохнула, зная, что никаких деталей она от меня не узнает.

      Официант вернулся с капучино, который она заказала еще до моего прихода. Он поставил чашку и блюдце рядом с ее ноутбуком, слегка поклонился и ушел. Имельда надорвала пакетик с тростниковым сахаром. Она подняла чашку, подула на пенку и отпила, проверяя температуру.

      Я дернул коленом и постучал пальцами по подлокотнику.

      – Томас подписал бумаги.

      Я застыл.

      – Когда?

      Она сделала еще глоток и поставила чашку.

      – Прошлой зимой. Дела в гостинице идут лучше, чем два года тому назад.

      Это было частью ее сделки с Томасом. Она изображала мою сестру, пока я восстанавливался физически, и перехватывала любой интерес, который я проявлял к тому, чтобы узнать, кто я на самом деле. А Томас дал ей взаймы денег, но при условии, что его имя будет вписано в документы о собственности.

      Имельда сохранила свою гостиницу, а я получил отличную няньку.

      – Он до сих пор посылает тебе чеки? – Томас еще и платил ей.

      – Да. Но я перестала обналичивать их больше года назад.

      – Почему он продолжает их посылать?

      Имельда отпила капучино.

      – Думаю, из чувства вины. Он ненавидит себя за то, что сделал с тобой.

      Я не знал этого наверняка. Я не говорил с ним с того момента, как он уехал из Пуэрто-Эскондидо, это было в декабре.

      – Томас сейчас под следствием за инсценировку твоей смерти.