Цикада и сверчок (сборник). Ясунари Кавабата

и выдумщица же ты.

      – Нет, правда, эти колокола называют колоколами моления об усопших… У храмов, говорят, есть даже план, сколько человек должно ударить в колокола – не то сто тысяч, не то миллион.

      – План?

      Синго показалось это странным.

      – Колокола в храмах звонят очень уж уныло, не люблю я их.

      – Ну что вы? Почему же уныло?

      Синго подумал, как покойно сидеть вот так, в апрельское воскресенье, в столовой и любоваться цветущей вишней.

      – Семисотлетие. Семисотлетие чего? Одни говорят – семисотлетие Большого Будды[24], другие – семисотлетие святого Нитирэна[25], – сказала Ясуко.

      Синго не мог ответить.

      – А ты, Кикуко, не знаешь?

      – Не знаю.

      – Странно. А еще, называется, живем в Камакура.

      – Мама, в газетах, которые у вас, нет ничего интересного?

      – Кое-что есть. – Ясуко протянула Кикуко газеты. Они были аккуратно сложены стопкой. Одну газету она оставила себе. – Как раз в этой газете прочла. Когда я прочла, как двое стариков покинули дом, просто сердце сжалось, эта история не выходит у меня из головы. Ты, наверно, тоже читала.

      – Да.

      – «Заместитель президента японской ассоциации гребного спорта, которого называли отцом любителей гребли…» – начала было Ясуко читать статью, а потом стала пересказывать ее своими словами: – Он был, кроме того, директором компании, которая строит лодки и яхты. Ему было шестьдесят девять лет, жене – шестьдесят восемь.

      – Почему же у тебя сжалось сердце?

      – Там перепечатаны прощальные письма приемному сыну, его жене и внукам.

      И Ясуко снова стала читать газету:

      – «Представляя себе, сколь убоги люди, влачащие жалкое существование забытых всеми, мы не хотим дожить до такого дня. Нам понятно душевное состояние виконта Такаги[26]. Думается, что самое лучшее – уйти из жизни, пока все еще любят и уважают тебя. И мы, окруженные искренней любовью домашних, сердечным участием многочисленных друзей и сверстников, решили все же, что нам следует уйти». Это приемному сыну и его жене. А внукам: «День независимости Японии приближается, но будущее ее покрыто мраком. Если молодежь и студенты, напуганные ужасами войны, хотят мира, они должны последовательно держаться идеи непротивления, принадлежащей Ганди. Мы слишком стары, и у нас уже не хватает сил идти правильным путем, в который мы верим, и вести вас по этому пути. Бессмысленно ждать, пока мы достигнем возраста, когда станем для вас обузой, дожить до этого – значит перечеркнуть всю свою жизнь. Мы хотим одного – чтобы вы, наши внуки, сохранили о нас теплое воспоминание как о любящих дедушке и бабушке. Мы еще не знаем, куда направимся. У нас лишь одно желание – уснуть спокойно».

      Ясуко умолкла.

      Синго сидел к ней боком и смотрел в сад, на цветущую вишню.

      Ясуко продолжала читать газету:

      – «Ушли из дома в Токио и, навестив сестру в Осака, пропали без вести. Сестре, живущей в Осака, уже восемьдесят лет».

      – А где прощальное письмо жены?

      – Что? – Ясуко

24

Огромная статуя Будды Амида из храма Котокуин в Камакура. Отлита в 1256 г.

25

Основатель буддийской секты Нитирэн.

26

Виконт Сэйтоку Такаги в 1948 г. ушел из дому. Позднее его труп был найден в горах Такао. Его смерть считается в Японии классическим примером того, как аристократия в послевоенной Японии не хотела мириться с падением своего влияния.