Цикада и сверчок (сборник). Ясунари Кавабата

давай спать, – уклонилась от продолжения разговора Ясуко и замолчала.

      Было слышно, как разговаривали Сюити и Кикуко. Кикуко ласкалась к Сюити.

      Через некоторое время Ясуко заговорила снова:

      – Двое маленьких детей. Не то что у наших.

      – И у его матери с ногами плохо. Что-то нервное.

      – Конечно, конечно, и если она уйдет от Аихара, все заботы о матери ему придется взять на себя.

      – Она совсем не может ходить?

      – Нет, кажется, немного передвигается. В такую бурю… Тоска там сейчас.

      Синго было странно услышать от шестидесятитрехлетней Ясуко слово «тоска».

      – Везде тоскливо, – сказал он.

      – В течение жизни женщина делает себе множество самых разных причесок – об этом я прочла в одной газете. Это очень правильно.

      – В какой газете?

      По словам Ясуко, с этого начинался некролог, написанный одним художником, который рисовал красавиц, и посвященный художнице, которая тоже рисовала красавиц.

      На самом деле в статье все было наоборот, в ней говорилось о художнице, всю жизнь не менявшей прически. С двадцати лет и до самой смерти в семьдесят пять, больше пятидесяти лет, она неизменно закручивала волосы пучком и закалывала их гребнем.

      Ясуко, видимо, заинтересовалась: как это может быть, чтобы женщина всю жизнь носила одну и ту же прическу, – и, наверно, подумала, что, напротив, женщина делает себе множество самых разных причесок за жизнь.

      Ясуко имела привычку складывать просмотренные газеты за несколько дней и потом перечитывать их. Поэтому, когда она пересказывала какую-нибудь статью, невозможно было определить, в какой газете она ее прочитала. Кроме того, она самым внимательным образом слушала по радио вечерний обзор новостей и иногда отпускала поразительные замечания.

      – Ты думаешь, Фусако тоже будет делать себе самые разные прически? – спросил Синго.

      – Конечно. Она ведь женщина. Чем она хуже нас, которые носят старинную японскую прическу? Фусако тоже приятно менять прическу, – мол, чем я хуже Кикуко.

      – Когда Фусако была здесь, ты обходилась с ней очень уж бессердечно. Мне кажется, она уехала в полном отчаянии.

      – Может быть, мне передалось твое настроение? Ведь это ты никого не любишь, кроме Кикуко.

      – Ничего подобного. Придумаешь какую-то чепуху и сама в нее веришь.

      – Прекрасно знаешь, что я права. Ты всегда был равнодушен к Фусако и любил одного Сюити. Будешь отрицать? Такой уж ты человек. Вот и сейчас – Сюити завел себе женщину на стороне, а ты ему и слова не скажешь. Жалеешь Кикуко, а ей же делаешь только хуже. И она тоже, чтобы не огорчать отца, даже ревновать не смеет. Тоска. Хоть бы этот тайфун меня унес, что ли.

      Синго был потрясен.

      Но в ответ на слова все более распалявшейся Ясуко сказал только:

      – Тайфун.

      – Да, тайфун. Может быть, Фусако хотела, чтобы мы заговорили с ней о разводе, а мы повели себя с ней подло.

      – Быть не может. Неужели у них уже дошло до развода?

      – А я не думаю ни о разводе, ни о чем, я только представляю себе, какое ты сделаешь лицо,