Спасители. Книга первая. Хрустальный куб. Михаил Марк

вернётся прежний уклад природы, с голоду все перемрём. Еды всё меньше, запасы на исходе, как и деньги.

      – Может, мне в Павловск поплыть? – предложил Лиафар. – Есть ведь в погребе ещё вино…

      – Даже не думай! – отрезал старик. – Деньги нам, конечно, нужны, но откуда знать, появится ли на винограднике ещё хоть кисточка: из чего тогда я буду делать вино?

      Зная строгий нрав деда, спорить с ним Лиафар не стал. В детстве хватало одного дедовского взгляда, чтобы в комнате установилась мёртвая тишина, и, хотя со смертью Анны и Влада Дивад стал проявлять к Лиафару бо́льшую мягкость, раскисать он всё же никому не позволял.

      После завершения обеда Агат ушёл в поле – помогать отцу («Не могу же я пойти домой и оставаться там наедине с Адивой», – проворчал он у дверей), а Лиафар решил вздремнуть.

      В комнате Лиафара стояла широкая кровать, крошечное окно выходило на огород: голый, угрюмый, с тянущимися вверх по столбам навеса плетями виноградника. Устав после сбора древесины, и разморенный сытным обедом, он с блаженством улёгся в кровать и начал представлять себе удивительный мир, в котором он путешествует по дальним землям и встречает удивительных людей, чародеев, дивных зверей и птиц.

      Одетый в белое Лиафар шагал по тропинке, а вокруг сквозь листву густого зелёного леса лился свет, воздух наполняли душистые цветы, а поляны кое-где устилала высокая трава; над головой порхали бабочки и крохотные птички. А ещё слышался чей-то женский голос, напевавший что-то неразборчивое, но очень красивое и умиротворяющее.

      Лиафар побрёл на голос, который вёл его по тропе, выплывавшей из светлого тумана и уводящей его всё дальше в сияние чудесного леса. Наконец, тропинка привела его к поляне, в центре которой обрисовалась высокая стройная фигура в длинном платье с широкими рукавами, окантованными золотыми нитями. Волнистые излучающие блеск локоны незнакомки развевались на слабом тёплом ветру. Это она напевала красивую мелодию.

      – Это сон? – вдруг вырвалось у Лиафара. Обычно сновидения воспринимались иначе и понимание, что сон – это сон приходило лишь в миг пробуждения, однако здесь всё было иначе. – Кто вы?

      В тот же миг дева, затихнув, обернулась. И взору Лиафара предстала неописуемой красоты женщина: зеленовато-карие глаза, ресницы до бровей, малиновые губы. Её румяные щёки расплылись в улыбке, и она проговорила нежным голосом:

      – Здравствуй, Лиафар! Моё имя Виринея. Я давно тебя искала и очень рада тебя увидеть!

      «Откуда она меня знает? – задался вопросом Лиафар. – Мне она не знакома… Как же она в моём сне оказалась?»

      – Не твой это сон, – вдруг, словно услышав мысли Лиафара, произнесла Виринея. – Да и не сон это вовсе.

      – Тогда как же я здесь оказался? – полюбопытствовал юноша.

      – Я должна была тебя увидеть, – загадочно произнесла прекрасная женщина. – И предупредить…

      – О чём? Что я натворил? – забеспокоился Лиафар, хотя обстановка вокруг совершенно не способствовала возникновению панического