Старший оборотень по особо важным делам. Максим Есаулов

ежедневный утренний ритуал, который никогда не нарушался. Даже если в карманах был совсем голяк, на банку кофе деньги как-нибудь находились. Впрочем, с тех пор как Ромка возглавил отдел, такие мелкие, но необходимые в работе вещи, как сигареты и кофе, перестали быть головной болью, возрастающей по мере того, как отдалялся день выдачи зарплаты.

      Как только Шилов положил трубку, Скрябин сказал:

      – Спасибо тебе за выходные! От Светки – особая благодарность.

      – Что, совсем дома плохо?

      – Война до победного конца, и конец уже близко. Только Светка этого не понимает. Что случилось-то?

      – Банду брать будем.

      – А-а-а, банду! А я думал, может, случилось чего! – Скрябин отхлебнул кофе и закурил сигарету.

      Вошел Соловьев:

      – Привет! – В отличие от раздраженного Стаса, Серега словно лучился радостью оттого, что его в выходной день вызвали на работу.

      С мрачным видом подождав, пока Соловьев займет место за приставным столиком напротив него, Скрябин спросил:

      – Ну, и что ты уселся? Не хочешь спросить, почему нас выдернули из дома?

      – А чего спрашивать? Наверное, банду брать будем, – хитро глядя на Шилова, ответил Серега, и все, даже Станислав, засмеялись.

      В кабинет заглянул Василевский:

      – Начальник! Борька, Дима и Джексон у меня в кабинете сидят. Сапог внизу в машине дрыхнет.

      – Спасибо, Леня, сейчас подойдем. – Окончание фразы Шилова прервал звонок телефона.

      Глядя на коллег, Шилов сказал:

      – Спорим, сейчас нам сдадутся киллеры? – и включил «громкую связь».

      В кабинете зазвучал безжизненный, как у робота, голос:

      – Я хотел бы сообщить о готовящемся заказном убийстве. Буду ждать вас у бассейна СКА через час.

* * *

      К бассейну приехали на двух машинах. Встали прямо напротив главного входа. Шилов, Скрябин и Соловьев сидели в «альфа-ромео», остальные – в синей «девятке» с гражданскими номерами.

      – Ничего, что мы так явно стоим? – оглядываясь по сторонам, спросил с заднего сиденья Станислав.

      – А от кого шухериться? – весело отозвался Серега. – Я почему-то думаю, они не убегут.

      – Как они нас узнают-то?

      – Внутренний голос подскажет. Даже пинка даст, если замешкаются.

      – Вот, кстати, и он. – Шилов указал на вышедшего из-за угла бассейна высокого мужчину в расстегнутом черном плаще.

      – Кто? – не понял Скрябин.

      – Внутренний голос. Он же Вова Хрипунов, начальник охраны Геры Моцарта.

      Увидев машины с ментами, Хрипунов повернул назад.

      Проводив его взглядом, Серега спросил:

      – Слушай, а почему Дробышев – Моцарт?

      – У него родители в филармонии играли, и сам он до десяти лет в музыкальную школу ходил, – объяснил Шилов. – А потом ему во дворе скрипку сломали, и он боксом увлекся. Вон, идут!

      От того угла, у которого вертелся Хрипунов, к машинам приближались двое парней в джинсах и кожаных куртках.