Старший оборотень по особо важным делам. Максим Есаулов

взгляд на Шилова:

      – Рома, не заводись. Я все понял. Иди работай.

      Шилов встал, молча сделал пару шагов к выходу из кабинета. Потом резко развернулся и навис над столом, опираясь на него кулаками:

      – А как «не заводись»? То, что Арнаутов свидетеля по своему последнему делу подставил, – это как, нормально? Дать прочитать всей банде его показания до конца следствия – странно, что его после этого завалили! А, ну конечно, он же бандит. Мир стал чище!

      – Хватит! Я сказал – ты запомнил. Все докладывать мне, любой шаг! Сейчас не те времена, чтобы… – Какие именно сейчас времена, начальник УУР не пояснил; успокаиваясь, он посмотрел на стол и помассировал переносицу: – На Арнаутова не гони, он мужик неплохой…

      Шилов был уже около двери. Посмотрев на сидящего полковника-кадровика, лысый череп которого казался таким же крепким, как башня танка, он вздохнул:

      – Неплохой. Только писается и глухой. – После чего вышел из кабинета, довольно бесцеремонно захлопнув за собой дверь.

      Кадровик, до этого момента никак не проявлявший своего отношения к происходящему, оживился, пересел к столу и, сжимая в руках тяжелую папку, с деланым недоумением спросил Громова:

      – И это его ты хочешь согласовать на начальника убойного отдела?

      – Он работает лучше всех, – устало ответил начальник УУР.

      – Работает! Сергеич, я тебя умоляю. – Кадровик покачал головой. – Если мы по этому принципу будем начальников отделов назначать, то что получится! И потом, ты же знаешь, что…

      Глава 5

      Когда Шилов вернулся в свой кабинет, Краснов отвечал на вопрос Соловьева о том, как выглядел неизвестный мужик, заказавший им слежку за Моцартом:

      – Кавказец, лет сорока…

      Соловьев повернулся к Роману:

      – Тебе Игорь звонил.

      – Черт! Давно?

      – Только что. Обещал перезвонить.

      Шилов присел на угол своего стола и начал слушать, то и дело оглядываясь на телефон. Наконец тот зазвонил.

      – Серега! Покури с Мишей в коридоре.

      Как только они вышли, Шилов сорвал трубку:

      – Да! Удалось что-нибудь?.. Так, так… – Под диктовку воркутинского опера Шилов записал на бумагу основные моменты коротких биографий Краснова и Селиванова. – Все? Не густо! Слушай, а что за район, где они жили? А есть там места, которые всем известны? Угу… Спасибо!

      Положив трубку, Шилов немного подумал, потом крикнул:

      – Серега!

      Соловьев вошел в кабинет, конвоируя Мишу. Проходя мимо Шилова, Краснов, видимо, догадавшись, что звонок имел к нему непосредственное отношение, тревожно посмотрел на опера.

      – Кавказец, значит, лет сорока? – весело спросил Шилов. – Небритый такой, с усами и по-русски говорит с акцентом, да?

      – Ну… – подтвердил Миша, осторожно устраиваясь на стуле перед столом Соловьева и спиной к Шилову.

      – А как ты с ним связывался?

      Миша посмотрел через плечо. Опустил глаза.

      – Он со мной… На трубу мне звонил.

      – Когда последний