Домой. Ольга Шумкова

он потянул его на себя и нечаянно уронил фарфоровую собачку. Она упала на пол и разбилась вдребезги. Володя застыл. Нина повернулась на шум:

      – Упало что-то?

      – Да… Нина, я собачку, кажется, разбил.

      Нина подошла ближе:

      – Точно.

      Она присела, взяла осколки:

      – Нет, тут уже не склеишь… Погоди, сейчас совок принесу – замету. Руками не трогай, порежешься!

      Она вышла. Володя в отчаянии смотрел на осколки. Любимая собачка Арсения Васильевича, подарок жены! Иногда по вечерам он брал собачку в руки, гладил и ставил обратно. А теперь собачки больше нет.

      Никогда еще Володе так не хотелось повернуть время вспять. Зачем он полез за этой книгой?

      Нина вернулась с совком и веником.

      – Отойди чуть-чуть.

      Она сосредоточенно подмела осколки, огляделась:

      – Все вроде?

      – Нина, что Арсений Васильевич скажет? – отчаянно проговорил Володя.

      – Что? О чем?

      – О собачке.

      – Что скажет?…. Володя, вроде там еще осколок!

      Она подняла осколок и вышла. Володя, ничего не соображая, вышел из комнаты, схватил свое пальто и выскочил на черную лестницу, а оттуда во двор.

      Что он наделал?

      Конечно, Арсений Васильевич никогда не жалеет никаких вещей – Володя как-то разбил чашку, Нина разорвала летом новое платье, и всегда лавочник их утешал:

      – Ну, ерунда какая! Нешто не из чего чай пить? Платье – купим новые, доченька, еще и получше. Вот в гостином дворе – пойди с тетей Лидой да выбери!

      Но это же просто вещи – а тут собачка, подарок жены. Первый подарок, между прочим!

      Володя, сгорбившись, через двор вышел на Рузовскую и побрел к Обводному.

      Никогда он больше не сможет к ним прийти, такого не прощают.

      Нина, конечно, не побежала его искать. Это же собачка – ее мамы!

      От одиночества хотелось плакать, но не являться же домой с заплаканными глазами.

      Кое-как собравшись с силами, Володя пошел домой. У мамы была приятельница, Элька тоже крутилась в гостиной. Володя поздоровался и, отговорившись завтрашним диктантом, ушел к себе.

      Он сел на окно и стал смотреть на улицу, на редких прохожих. А вот и Арсений Васильевич – переходит дорогу, наверное, идет от трамвая. Сейчас Нина скажет ему про собачку. Что он подумает?

      Володя спрыгнул с подоконника. Его всего окатило холодным потом – как он мог так уйти, надо было хотя бы попросить прощения! Ну да, лавочник его не простит, и Нина тоже, но извиниться все-таки надо. Извиниться и уйти.

      Да никто и не будет его удерживать!

      Сейчас Нина рассказывает отцу о собачке и о том, что Володя просто убежал.

      Надо пойти и попросить прощения. Но как? Сейчас никто из дома уже не выпустит – поздно. Можно объяснить все родителям, но… что-то не хочется, и так они всегда ругают его за неловкость.

      А что, если выбраться тайком? Через черный ход, через кухню.

      У мамы все еще приятельница, Анюта спит, отец работает в кабинете, Дуняша у себя. На кухне никого.

      Володя взял свое пальто, по коридору пробрался на кухню, открыл дверь и побежал вниз. Через двор вышел на улицу,