Домой. Ольга Шумкова

Она злая, никому не понравится… вот слова мне дали, роль. Я выучила, стала перед папой представлять. А он – видишь – дела придумал и ушел.

      – Ну почему сразу дела придумал…

      – Что я, папу не знаю?

      Дети помолчали. Нина горестно развела руками:

      – Ну вот и не знаю, что делать…

      – А какие там слова?

      – Вот, на столе.

      Володя взял маленькую тетрадочку:

      – Тут только твои слова?

      – Да, я переписала.

      – А остальное – помнишь?

      – Конечно.

      – Расскажи?

      Нина неохотно начала пересказывать – жила-была девочка, и матери у нее не было, и злая мачеха посылала ее в лес…

      – Нет, Нина, не так, – перебил Володя, – с чего все начинается? Ну, на сцене?

      – Идет снег, – снова заговорила Нина, – появляется бедная сиротка, поет грустную песенку, собирает хворост, тащит все это с собой.

      – Так. Дальше?

      – Потом она приходит домой. Там ее встречает злая мачеха.

      – Как встречает? Что говорит?

      – Вот в тетрадке написано: где тебя так долго носило? Почему мало хвороста?

      – Давай попробуем? Я буду сироткой, а ты меня ругай. Вот смотри – я вхожу и тащу хворост.

      Володя вышел за дверь, потом вернулся, прижимая к груди воображаемую охапку хвороста. Нина растерянно посмотрела на него и сказала:

      – Где тебя так долго носило? Почему мало хвороста?

      – Нет, Нина, погоди, – перебил Володя, – ты же на меня сердишься. Меня долго не было, хворосту мало. И вообще ты меня не любишь, я тебе не нужен… не нужна. У тебя, наверное, своя дочка есть?

      – Есть, только она спит все время. Она только в самом конце появится.

      – Ну вот. Своя, любимая. А тут я… я тебя раздражаю, да? Ты меня только как служанку используешь.

      Нина засмеялась:

      – Ну да, наверное.

      – Ну вот! Ты со мной так и обращайся. Давай еще раз?

      Он снова вышел за дверь, вернулся. Нина стояла, повернувшись спиной. Володя растерялся, и тут она обернулась:

      – Явился наконец! Сколько можно, – холодно сказала она, – а хворосту-то, хворосту… чем тут топить? Бездельник! Выгнать тебя из дому…

      – Здорово, Ниночка! – воскликнул Володя, – правда, отлично! Вот только…

      – Что – только? Опять не так? Я представила себе все, как ты сказал…

      – Да, да… только ты мне говоришь – явился, бездельник… А я же как будто девочка.

      – Ой, – расхохоталась Нина, – и точно! Давай еще попробуем?

      Второй раз все получилось еще лучше. Стали разыгрывать следующие сцены, и вот тут-то все повторилось – Нина, глядя на падчерицу, упорно называла ее в мужском роде. Под конец Володя разозлился:

      – Да ты нарочно!

      – Честное слово, Володенька, нет… я как вижу, что ты в штанах – так и не могу поверить, что ты девочка. На сцене все лучше будет – там передо мной Машенька будет стоять, она сиротку играет.

      – А если и там собьешься? Нет уж, давай еще повторять.

      – Давай, но я все равно не могу.

      – Что же нам делать?

      – А давай тебя в