Острова и море. Эрнест Хемингуэй

а потом кот одним прыжком оказывается в моей постели. Я ужасно расстроился из-за голубя, но кот был моим большим другом, и он был так горд и счастлив, что я тоже испытал гордость и радость за него. Я помню, как он играл с голубем, потом мурлыкал и мял лапками мою грудь и вновь принимался за голубя. Наконец, мы вместе заснули, моя рука и его лапка лежали на голубе, а когда я ночью проснулся, кот пожирал птицу и громко урчал, как тигр.

      – Вот это намного интереснее, чем названия улиц, – сказал Эндрю. – А ты не испугался, Томми, когда кот его ел?

      – Нет. Кот был тогда моим лучшим другом. Самым близким, я хочу сказать. Думаю, ему бы понравилось, если бы я присоединился к нему и тоже стал есть голубя.

      – Надо было попробовать, – сказал Эндрю. – Расскажи еще про рогатки.

      – Мама подарила тебе одну рогатку на Рождество, – начал Том-младший. – Она увидела ее в оружейной лавке. Ей хотелось купить тебе ружье, но, как всегда, не хватало денег. Каждый день, когда она шла в epicerie[14], она смотрела на ружья в витрине и однажды, увидев там рогатку, сразу ее купила, боясь, что перехватит кто-нибудь другой, и припрятала до Рождества. Ей пришлось подделать счета, чтобы ты ни о чем не догадался. Она много раз мне об этом рассказывала. Я помню, когда ты получил этот подарок на Рождество, то старую рогатку отдал мне, но у меня тогда сил недоставало ее натягивать.

      – Папа, а мы были когда-нибудь бедными? – спросил Эндрю.

      – Нет. Когда вы двое родились, я уже не нуждался. Бывали разные времена, но той бедности, в какой жили мы с Томом и его матерью, уже никогда не было.

      – Расскажи еще о Париже, – попросил Дэвид. – Что там еще вы с Томми поделывали?

      – Что мы еще делали, Schatz?

      – Осенью? Покупали жареные каштаны у уличного продавца, ими я тоже грел руки. Ходили в цирк, видели там крокодилов Капитана Валя.

      – Ты и это помнишь?

      – Очень хорошо. Капитан Валь боролся с крокодилом (он называл его «карркодил» – будто ворона каркает), а красивая девушка тыкала в крокодилов трезубцем. Но самые крупные крокодилы не хотели двигаться. В круглом цирке было очень красиво, стены красные с позолотой, и еще пахло лошадьми. Там позади было местечко, куда ты пошел выпить с мистером Кросби, укротителем львов и его женой.

      – Ты помнишь мистера Кросби?

      – Он в любую погоду ходил без шляпы и пальто, а его маленькая дочь ходила с распущенными волосами, как Алиса в Стране Чудес. Такая, как на иллюстрациях. Мистер Кросби был очень нервный.

      – А кого ты еще помнишь?

      – Мистера Джойса.

      – Какой он был?

      – Высокий, худой, с усами и бородой – полоской – на подбородке, он носил очки с очень толстыми стеклами и ходил с высоко поднятой головой. Я помню, как он молча прошел мимо нас по улице, а ты заговорил с ним, и тогда он остановился и, глядя на нас сквозь свои очки, будто смотрел из аквариума, сказал: «А, это вы, Хадсон? А я вас ищу». И мы все трое направились в кафе и, так как на улице было холодно, сели поближе – как ты ее называешь?

      – Жаровня.

      – А

14

Бакалею (фр.).