Одинокие думы. Томас Мертон

сумеют отличить ее от противоположного порока.

      Каждый из нас интуитивно тянется к добру и уклоняется от зла. Но если мы не постигли наопыте, что значит быть добрым, наша интуиция будет нас тои дело подводить (сколько хороших людей потеряло веру в добродетель, с отвращением глядя намнимую праведность святош! Грешники иногда очень чутки к фальши и всегда точно знают, каким должен быть праведник. Когда же они видят, что «достоинства» праведных слабее и скучнее порока, то, решив, что достоинства и вовсе бессмысленны, продолжают грешить, хотя им самим от этого тошно).

      Как же быть, если мы еще очень далеки от праведности? Как на опыте познать ее? Благодать Божия, данная нам через Христа, нашего Господа, рождает в нас стремление, содержащее в себе начатки искомого опыта. Сам Христос побуждает нас «любить» праведность, которой в нас еще нет.

      Благодать, эта милосердная любовь, содержит всебе все добродетели, только они пребывают в ней тайно и неявно, подобно тому как ветви и листья дуба тайно пребывают в жёлуде. Жёлудь словно предвкушает, что такое быть дубом. Так и мы предвкушаем полноту христианской праведности, когда получаем благодать[9].

      Благодать сеет в нас семена, которым мы – сБожией помощью – даем пустить в нас корни ипрорасти. В конце концов мы видим, что это иесть действующий в нас Христос.

      Не будем забывать радость, которую мы испытываем, сделав добро, не станем и любоваться собой. Запомним, что добродетель не просто доступна и ценна: она легче, радостнее, плодотворнее, чем порок.

      Ложное смирение не должно лишать нас удовлетворения от победы. Это удовлетворение принадлежит нам по праву. В духовной жизни, особенно вначале, оно просто необходимо.

      Не стану скрывать: со временем мы остаемся один на один с изъянами, выправить которые уже не в силах. Тогда мы смиренно ведем борьбу с, казалось бы, непобедимым противником, не имея никакого удовлетворения от побед. Да мы и не хотим тех наград и утешений, которые некогда имели, – ведь мы ищем добра не ради воздаяния, а ради него самого. Но прежде чем отказаться от удовлетворения, его надо узнать. В начале пути оно необходимо. Трудясь над собой, будем стремиться к нему, неозираясь с опаской.

      V

      Лень и трусость – злейшие враги духовной жизни. Когда же они рядятся в одежды «благоразумия», опаснее их нет ничего на свете. Маскарад этот тем более пагубен, что благоразумие относят к высшим духовным добродетелям. Не оно ли, в самом деле, учит нас, как отличить человека рассудительного от труса? Если глаз твой будет чист … если свет, который в тебе, есть тьма…[10]

      Благоразумие говорит нам, чего Бог хочет от нас, а чего – нет. Тем самым оно побуждает нас быть чуткими к внушениям благодати, учит покоряться воле Божией, как бы та ни проявлялась.

      Лень и трусость ставят достигнутое благополучие выше любви Божией. Они не верят Богу, и будущее страшит их своей неопределенностью.

      Благоразумие не дает растратить себя понапрасну, а для трусости напрасна всякая трата. Благоразумие подскажет,

9

В этом предложении Мертон использует словосочетание «habitual grace», а в следующем – «actual graces». Перевод передает только общий смысл этих понятий. «Habitual grace» близко по смыслу к примиряющей человека с Богом крещальной благодати, а «actual graces» – это то, как человек уже своими силами, но и укрепляемый благодатью, совершает свое спасение.

10

Мф 6, 22.23.