Пообещай. Вероника Мелан

матраса, – слушая про собственное фото на ее мониторе, про Оракула, про Старших, которые гнались за ней по пятам…

      Глава 4

      Ранним утром, проснувшись, Дарин чувствовал себя тяжелым, как мешок с песком. Усталым, невыспавшимся и таким же напряженным, как накануне вечером. А когда понял, что дерьмо, в которое он влип, оказалось, увы, не сном, а самой что ни на есть настоящей явью (свисающая с дивана женская рука была прямым тому доказательством), пулей подскочил с лежанки. Порадовался тому, что вечером лег, не раздеваясь, покинул комнату, снял с вешалки куртку, натянул кроссовки…

      Серые и промозглые после холодной ночи дворы пустовали. Еще толком не рассвело, не открылись детские сады, не выгуливали сонные хозяева рвущихся отлить на остатки сугробов псов.

      Он шел так быстро, как мог, чтобы не бежать. Куда? Сам толком не знал. Закрыл Эмию в квартире на ключ и теперь терзался угрызениями совести, потому что знал правила безопасности. Он на четвертом… Если пожар, ей прыгать с балкона… И шипел на себя за сумбурные, полные беспокойства мысли.

      Не будет никакого пожара. Вовек не было, с чего бы ему сейчас?

      Кнопки чужого домофона принялся нажимать тогда, когда ни в одном окне еще не горел свет.

      – Стас? – произнес с нажимом, когда из динамика ответили сразу матерком, вплетенным во фразу про «знаешь, который час?». – Стас, это я, впусти!

      И выдохнул с облегчением, когда спустя несколько секунд заплакал на весь двор сигнал открываемой двери.

      Первый барьер пройден. День уже почти можно считать удачным.

      – Ты чего? Случилось что?

      Друг стоял на пороге и выглядел теплым и вялым, едва выбравшимся из постели. В халате, в тапках на босу ногу, взъерошенный. Из комнаты доносилось недовольное сопение и шорох простыней.

      – Слышь, посмотри на одну штуку, скажи, что ты видишь.

      – Ты подождать не мог? Хоть до обеда?

      – Не мог.

      Дар, неуверенный в том, что поступает правильно, стянул кожаную перчатку. Развернул правую руку ладонью вверх, поднял повыше.

      – Скажи, что ничего не видишь? Что у меня глюки. Ведь просто ладонь?

      Стас приклеился глазами к чужой конечности – уставился на нее с любопытством, как на инопланетный прибор.

      – Как ты их туда загнал? Трюк что ли какой? И вообще, ради этого спозоранку… Детворе фокусы показывай.

      – Стас, кто там? – донеслась из комнаты произнесенная женским голосом фраза – фраза с подтекстом «закрывай уже эту долбанную дверь и возвращайся в кровать».

      – Иду!

      – Значит, видишь?

      Дарин чувствовал, как дерьмо засасывает его все глубже. Значит, не опоили, не глюк, не привиделось.

      – Ну, фонарики. Слышь, а ты как их туда загнал?

      Кажется, Стас начал просыпаться; Дар неестественно весело улыбнулся и почувствовал, как стали каменными от напряжения внутренности.

      Он влип. И не стоило в это втягивать кого-то еще, но он должен был проверить.

      – Хороший фокус?

      – Покажи еще?

      – Потом.

      Он уже натягивал перчатку.

      – Слышь,