Просто глоток кофе, или Беспощадная Милость. Карл Ренц

о другом. «Это моя божественная любовь!» Поэтому-то Иисус сказал, что на земле никогда не воцарится покой. Пока существует мир как таковой, существует война. До тех пор пока ты пребываешь в каком-либо мире и видишь мир, длится война.

      Ты всегда пребываешь в войне с собой. Как только ты создаешь образ, который принимаешь за реальность, начинается война. В любой момент, когда есть второй, есть война. Даже когда в мире устанавливается мирная ситуация, все равно идет война.

      Только То является покоем, которое не знает никакого покоя. Все, что из него возникает, даже божественная любовь, – это война. И ты борешься за эту божественную любовь, борешься за свободу. Смотрите-ка, Буш посылает такое количество солдат в Ирак просто ради идеи «свободы», и из этой идеи «свободы» возникает война. Из идеи «покоя» возникает война! Из идеи «любви» – ненависть. Даже если вы назовете это «божественной любовью», ненависть все равно никуда не денется. Что бы вы ни говорили…

      Мэри: Божественная любовь не имеет к ненависти никакого отношения.

      Карл: О, да перестань!

      Мэри: Любовь – это часть совершенно другого порядка. Может быть, нам придумать другое слово?

      Карл: Какое слово?! Есть только это слово, это слово!

      Мэри: Согласна. Но давай не будем смешивать друг с другом вещи, которые не следует смешивать. Например, он с сарказмом говорил о божественной любви.

      Карл: Да, я тоже.

      Мэри: У божественной любви нет эго. В ней нет «я-мое-мне».

      Моника: Кто это определяет? Ты определяешь!

      Карл: Кому нужно это определение?

      Мэри: Я не знаю.

      Карл: Тебе по-прежнему хочется куда-то приземлиться. Вот и все.

      Мэри: Любовь – не для робких или слабых сердцем, вот и все. Она не имеет никакого отношения к эгоизму. Я думаю, может быть, не знаю – причина смеха здесь заключается в слабости и непонимании.

      Моника: О, ну хватит. Ты называешь нас слабыми, а ты сильная? (смех)

      Мэри: Нет!

      Карл: Ты устраиваешь войну здесь и сейчас.

      Мэри: Разве это вообще не знание?

      Карл: Слушай, ты борешься. За что ты борешься?

      Лиз: За концепцию.

      Георг: За «любовь»!

      Мэри: Нет, истинный покой…

      Карл: Что есть этот «истинный покой», за который ты борешься?

      Моника: Покой – это переживание, а не ля-ля-ля.

      Карл: Даже Буш сказал бы: «Я борюсь за истинный мир и за истинную свободу».

      Мэри: Нет!

      Карл: (дразнит) Да, ты американка, я знаю! (смех) Ты хочешь принести эту идею даже в Индию.

      Мэри: Он-то точно нет, это очевидно! Буш – это фуфло.

      Карл: Буш – фуфло? Я люблю Буша! (смех) Что это за божественная любовь, которая говорит «Буш – фуфло»?

      Мэри: Я знаю, о чем говорю.

      Карл: О какой «божественной любви» ты говоришь?

      Мэри: Речь вообще не о том. Божественная любовь связана с истиной.

      Карл: Ты говоришь об апартеиде. Ты так отделена! Отделена