Там, где кончается река. Чарльз Мартин

болезни. Я знал: если она начнет сосредоточиваться на том, что происходит здесь и сейчас, то быстро выдохнется.

      Эбби приоткрыла глаза, улыбнулась и кивнула. Она готова была подыграть.

      – Мне бы хотелось… – шепнула она.

      Во всем виноваты лекарства. Болевой порог у Эбби достаточно высокий. Она изрядно натренировалась. Ее лицо говорило о том, что сейчас она борется изо всех сил.

      Эбби вечно страдала от мигреней. Она буквально все принимала близко к сердцу, и напряжению нужно было куда-то деваться. Возможно, отчасти в этом виноват ее отец. Мигрени быстро возникали и неохотно проходили. Ко времени нашего знакомства Эбби перепробовала с десяток различных препаратов, йогу, иглоукалывание и массаж, но это не приносило ей облегчения.

      Когда мы оставались одни, она приставляла мой указательный палец к своему виску. Это значило: «Обведи меня». Начиная от виска, кончиками пальцев я касался ее уха и шеи, спускался к ключицам и груди, потом рукам, запястьям, изгибу бедер, касался коленей, икр и ступней. Часто Эбби засыпала в процессе, а когда просыпалась – мигрени уже не было.

      Я повел пальцем по телу жены.

      – Номер один.

      Эбби сглотнула.

      – Покататься на старой карусели.

      – Два.

      Она говорила с закрытыми глазами.

      – Сделать «мертвую петлю» на старом самолете.

      Пожелания были напечатаны без определенного порядка. Когда репортер чего-то не понимал, он переспрашивал и Эбби объясняла. Он опубликовал все так, как она сказала, а для пущей ясности снабдил статью авторскими отступлениями.

      – Мне нравится, как ты это говоришь. Повтори еще разок.

      Эбби облизнула губы. Язык у нее был белый как мел. Она с трудом выговаривала «м».

      – «Мертвая петля».

      – Дальше.

      – Пить вино на пляже.

      – Мы еще и полпути не прошли.

      Она опустила голову мне на грудь и глубоко вздохнула.

      – Номер четыре, – подсказал я. Эбби помедлила.

      – Забыла.

      Приятно сознавать, что жена еще не утратила чувство юмора.

      – Сомневаюсь, – усмехнулся я.

      Она тихонько засмеялась. Я потряс перед ней газетой.

      – Я жду.

      Она изогнула бровь.

      – Искупаться нагишом.

      – Номер пять.

      Жилка у нее на правом виске была синей и набухшей. Голова у Эбби раскалывалась. Она прижала ладонь ко лбу.

      – От одного до десяти? – спросил я.

      – Да.

      Это значило, что боль нестерпимая. Я открыл аптечку. Речные гиды называют такие аптечки «выдрами». Эти штуки водонепроницаемые, они держатся на плаву, и их трудно повредить. Можно запаковать в нее бабушкин фарфоровый сервиз, сбросить коробку с Ниагарского водопада, а потом выловить и отобедать на целехоньких тарелках. Я нашел то, что нужно, снял со шприца предохранительный колпачок, выдавил воздух и сделал Эбби инъекцию дексаметазона. Она даже не вздрогнула. За четыре года я наловчился