Холодная комната. Григорий Александрович Шепелев

её соседка переменилась так, будто ей вместе с физраствором вспрыснули возбудитель вредности. Струны звонко зарокотали.

      – Как себя чувствуешь?– спросил Бровкин, пристально глядя на Кременцову.

      – Да ничего, получше. А ты?

      – Ужасно.

      Юля бойко играла Гомеса.

      – Хусаинов?

      – Да, Хусаинов.

      Зазвучал Энио Мариконе. Остро почувствовав себя лишней, Анька заодевалась вдвое быстрее. Через минуту на ней были уже туфли, юбка и свитер.

      – Куда намылилась?– обратилась к ней  Кременцова.

      – Да в магазин схожу. Тебе что-нибудь купить?

      – Купи две банки свиной тушёнки.

      – Две банки?

      – Да.

      Помахивая цветастым пакетом, Анька ушла. Отложив гитару,  Кременцова закрыла лицо руками и тихо-тихо спросила:

      – Как?

      – Перегрызли горло.

      – А эту женщину? Ольгу?

      – Ей перерезали.

      По рукам  Кременцовой струились слёзы. В коридоре гремела по продранному линолеуму телега – везли обед.

      – Мы нарисовать её сможем?– спросил Кирилл.

      Кременцова горестно покачала опущенной головой.

      – Рост– высокий, фигура– тонкая, волосы– ярко-рыжие, ниже плеч, походка– пружинистая, вот всё, что я разглядела.

      – Во что одета была?

      – В первый раз– не помню, штанов на ней точно не было. Во второй– штаны, ветровка, бейсболка, это всё – вещи Ольги?

      Кирилл кивнул.

      – Она взяла также и пистолет Хусаинова.

      – Вот уж это я поняла.

      – Она по тебе стреляла?

      – Да еще как! Всю обойму высадила. Болванки валяются у контейнеров, что напротив детского садика.

      Дверь открылась. В палату вполз аромат уморённых голодом кур.

      – Обед,– сухо тявкнула, громыхая тарелками и половником, санитарка шириной с коридор и ростом чуть выше уровня раковины.

      – Не надо, я не хочу,– отрезала  Кременцова. Лицо разносчицы вытянулось– но только не вниз, а в стороны.

      – Как– не хочешь?

      – Так, не хочу.

      – А вторая где?

      – В магазин пошла. Ей тоже не надо.

      – Ишь, раскапризничались! Не надо им! Вот мартышки!– проворчала разносчица и захлопнула дверь так крепко, что на гитаре звякнули струны. Сняв полотенце со спинки койки, Юля утерла слёзы.

      – В квартире на Шестнадцатой Парковой обнаружены те же самые отпечатки, что и в Артемьевской,– сообщил Кирилл, разглядывая свои холёные ногти,– в базе их нет.

      – Кирюха, а ты икону отдал экспертам?

      – Отдал. Тебе интересно, кстати, где эта Ольга её взяла?

      – Ну, не тяни время! Что за манера?

      – Её соседи сказали мне, что она обожала ездить в Покровский женский монастырь, к мощам блаженной Матроны.

      – На Абельмановку что ли?

      – Да. Я сегодня утром