Путешествия с тетушкой. Комедианты (сборник). Грэм Грин

Форма красивый, как генерал. Ваша тетя любил мой форма. Она остановился и говорит: «Ты, случайно, не император Джонс?» Нет, говорю, мэм, я только старый Вордсворт. «О! – говорит она. – Дитя, ты диво! Пляши вокруг меня и пой, мой пастушок счастливый!» Пишите это для меня, потом говорю. Это красивый песня. Вордсворт нравится. Теперь ее много-много раз говорю. Теперь совсем хорошо знаю, как гимн.

      Я был немного смущен его словоохотливостью.

      – Ну, хорошо, Вордсворт, – сказал я. – Спасибо вам за все хлопоты, и надеюсь, еще встретимся.

      – Этот очень важный пакет? – вдруг спросил он.

      – Для меня – да.

      – Тогда надо магарыч давать старый Вордсворт.

      – Магарыч?

      – Дашбаш.

      Я вспомнил предупреждение тетушки и быстро ушел.

      Как я и предполагал, моя новая газонокосилка была вся мокрая. Прежде чем приняться за другие дела, я ее насухо протер и смазал маслом. Потом сварил себе два яйца и сделал чай. Мне было над чем поразмыслить. Мог ли я принять на веру тетушкины слова и если да, то кто же в таком случае моя мать? Я попытался вспомнить подруг матери, но какой в этом толк? Все равно дружба должна была оборваться до моего рождения. А если она была мне только названой матерью, хочу ли я, чтобы прах ее покоился среди моих георгинов? Пока я мыл посуду после завтрака, я еле удерживался от желания вытряхнуть содержимое урны в раковину и вымыть ее. В урне можно было бы хранить домашний джем – я дал себе слово заняться варкой варенья в следующем году, считая, что пенсионеру необходимо иметь хобби, если он не хочет быстро состариться, да и урна будет совсем неплохо выглядеть на чайном столе. Она, правда, немного мрачновата, но темный кувшин подойдет для желе из чернослива или черносмородинного варенья с яблоками. Я чуть не осуществил свое намерение, но вспомнил, как добра по-своему была ко мне моя строгая мать, когда я был маленьким. И где доказательство того, что тетушка говорит правду? Я пошел в сад и выбрал место среди георгинов, где можно будет устроить постамент.

Глава 4

      Я полол георгины – «Золотой лидер», «Полярная красавица», «Реквием», – когда зазвонил телефон. Непривычный к его звуку, нарушившему тишину моего маленького сада, я решил, что кто-то набрал неверный номер. Друзей у меня почти не было, хотя до ухода в отставку я тешил себя мыслью, что у меня масса знакомых. Даже клиенты двадцатилетней давности, знавшие меня еще клерком в том же отделении банка, затем кассиром и, наконец, управляющим, так и остались добрыми знакомыми, не более. Редко бывает, чтобы управляющего выдвигали свои же сослуживцы, которыми волей-неволей ему придется руководить. В моем случае, однако, сыграли роль особые обстоятельства. Я почти год исполнял обязанности управляющего, так как мой предшественник на этом посту тяжело заболел. Среди моих клиентов был один очень влиятельный вкладчик, который проникся ко мне симпатией. Он грозился вынуть вклады, если меня не оставят на этой должности. Звали его сэр Альфред Кин. Он составил себе состояние на цементе, а тот факт, что мой отец был строителем, выявил общность наших интересов и сблизил нас. Обычно трижды в году он приглашал меня на обед и всегда советовался