Предвестники Мельтиара. Влада Медведникова

шелк, привести во дворец, она не померкнет на фоне живущих там красавиц. Даже поняв, что мы не враги, она осталась такой же тихой и робкой, лишь изредка поднимала взгляд, и глаза у нее были огромными и черными.

      Я не хотел лететь в Форт.

      Я хотел вернуться на веранду, обнять Арцу, сказать ей, что все будет хорошо, ей больше ничто не угрожает, она больше не одна.

      – Эли!

      Джерри тряс меня за плечо. Я открыл глаза. В руке у меня не было сигареты, а небо уже потемнело.

      – Я тебе говорил, если подряд куришь, чередуй дым! – Голос у Джерри был злым, поэтому я поспешно протер глаза и огляделся. – Синий с желтым или с серым! Синий нельзя подряд, ну сколько раз говорить-то?

      – Я их беру наугад, – объяснил я и, оторвавшись от стены, шагнул вперед. Мир не закачался, не опрокинулся на меня, лишь видения звенели и пели, но про это Джерри лучше было не знать.

      – Нет, ну какой кретин, – пробормотал Джерри и потянул меня за рукав. – Пойдем. Я искал Рилэна, но Аник меня остановила, она хочет тебе что-то показать, идем.

      С каждым глотком прохладного вечернего воздуха, с каждым шагом – синий дым отступал, отпускал мысли. Но тоскливая бесконечная нота, звучащая в глубинах земли, в небесной высоте или в сердце – не исчезала.

      Сон не уходил из памяти, он был настоящим. Я должен понять его, прежде чем решу, что делать.

      Аник стояла на крыльце дальнего дома. Когда мы подошли, она подняла фонарь, свет качнулся, тени потекли, меняясь, но звон не исчез.

      Аник распахнула дверь и обернулась к нам:

      – Я виделась сегодня с отцом. Он считает, что вам нужно на это взглянуть.

      – С отцом? – повторил Джерри.

      – С комендантом крепости, Джатом. – Аник подкрутила колесико фонаря, и огонь за стеклом вспыхнул ярче. – Он мой отец.

      – А, вот почему ты в армии! – радостно сказал Джерри.

      Я толкнул его в плечо. Джерри засмеялся и развел руками. Аник молча кивнула вглубь дома, и мы пошли за ней.

      Это был старый, полузаброшенный дом, непохожий на казарму. Здесь в беспорядке стояли обычные деревенские вещи, следы мирной жизни, – и огромные ящики. Свет выхватывал армейские печати на боках и крышках, красные и синие чернила. Аник поставила фонарь на стол и остановилась возле одного из ящиков.

      Я встретился с ней взглядом и понял, что она сейчас скажет.

      Волшебство нельзя скрыть. Оно звенит и поет, оно плачет и ранит. Если не питать его, если оставить, оно уходит в глубину земли, в толщу скал, растворяется в песке – но никогда не исчезает.

      «Здесь причалили первые корабли, – сказал мне сон. – Здесь была первая битва».

      Песня звучала чуть слышно – неразличимое, угасшее волшебство, отблеск звезд на волнах.

      – Там их вещи, – сказала Аник и наклонилась над ящиком.

      Ключ щелкнул в замке. Джерри откинул крышку, заглянул внутрь и спросил:

      – Чьи вещи?

      Я жестом показал ему отойти и опустил руки в неслышную песню. Перекладывая содержимое ящика на стол, я чувствовал, как позабытая магия искрами вспыхивает