Луна-парк. Ричард Лаймон

она умеет. Иначе откуда деньжата? Пенсия по инвалидности – это вам не пособие для бездомных, это раза в три поболе. Может, у нее где-то большая заначка. Или она просто лучше всех умеет выклянчивать милостыню. Видал он, как она это делает: никогда не попросит денег напрямую. Встанет перед «клиентом», в глаза жалостливо заглянет и такая: «Господь вас благослови!» Чаще всего раскошеливаются.

      Чарли присосался к бутылке: эх, хорошо! До нутра прогревает. Кайф. К моменту, как он приговорил эту бутылочку, они с Мэг уже поднимались по лестнице на балкончик мотеля.

      Мэг отперла дверь в двести десятый номер, и они вошли. Чарли закрыл дверь, а Мэг зажгла прикроватную лампу.

      – Располагайся, – сказала она. – Разве не пр-рэлэстно?

      Он стоял у двери, наблюдая, как она бродит по комнате. Похоже, визит сюда ужасно ее взбудоражил. В мусорном ведре она обнаружила пустую бутылку из-под вина, перевернула, вытрясая в рот последние капли. На столе лежала пачка «Салемс», Мэг вытащила сигаретку, зажала в губах, прикурила. Пробежалась руками по постели, вынула изо рта сигарету, взяла подушку и обтерла лицо. Тщательно исследовала содержимое каждого чемодана и отправилась в ванную.

      Со своего места Чарли не мог видеть, чем там занимается Мэг. Решив, что она наверняка надыбала что-то хорошее, он заковылял туда и остановился, столкнувшись с ней в дверях.

      Ее пальто валялось на полу, а сама Мэг расстегивала свитер. Сигарета болталась в уголке рта, пуская тоненькую струйку дыма Мэг в глаз, отчего та щурилась. Справившись со свитером, она бросила его на пальто и стала возиться с пуговицами клетчатой рубашки.

      – Ты че делаешь? – спросил Чарли.

      – Напряги извилины.

      – Я свалить хочу.

      – Перебьешься.

      – Не хочу все пропускать.

      – Мы уже все пропустили. Хорош бурчать.

      Он понимал, что она права. Даже уйди они прямо сейчас, к их возвращению основная забава давно закончится.

      – Так нечестно, – пробормотал он.

      – В кои-то веки тебе представился шанс помыться. Помыться по-настоящему. Радовался бы.

      – Забодала, – огрызнулся Чарли.

      Нахмурившись, Мэг принялась стаскивать с себя футболку. Та была грязно-серого цвета. При виде кожи Мэг в язвах и струпьях, Чарли поспешил отвести взгляд.

      – У-у-у-у-у, – протянула она, хихикнув. – А Чарли-то у нас стесняша.

      – Вовсе нет, – сказал он. Но больше смотреть не стал, а подошел к кровати и развалился на постели. Простыни были свежие, белоснежные. И пахли приятно. Он решил, что это запах женщины, которая здесь спала.

      Из крана полилась вода, со скрежетом задернулась занавеска.

      Он закрыл глаза.

      – Эй! Глянь сюды!

      Спросонья он перекатился на бок, а когда открыл глаза, то увидел стоящую перед комодом Мэг. На ней была полупрозрачная ночная сорочка с таким глубоким вырезом, что под ней при желании можно было разглядеть очень многое (он, впрочем, таким желанием не горел). Костлявую изуродованную грудь украшало жемчужное ожерелье. На запястьях и пальцах красовались браслеты и кольца, в уши были вставлены жемчужные серьги.