Луна-парк. Ричард Лаймон

же выглядели так, будто кто-то обмазал их сливками, а потом облизал соски, решив оставить их темными.

      Бакстер смотрел на нее. Она смотрела в ответ.

      – Не думаю, что ты хочешь уйти, – сказала она.

      Пляж больше не казался ему уютным, и чувство, что из тени променада за ними наблюдают десятки глаз, никуда не делось, но Ким была права: он больше не рвался уйти отсюда.

      Ким была обнажена по пояс, открыта и беззащитна.

      Бакстер хотел ее.

      Хотел прямо здесь и прямо сейчас.

      Так и держа руки на бедрах, она направилась в его сторону.

      Он смотрел в темный лес свай под променадом, ежился, но понимал, что никуда отсюда не денется.

      Страх, который всего лишь минуту назад звучал криком, требуя бежать без оглядки, теперь казался ледяными пальцами, ласкающими, пощипывающими, поглаживающими его, пальцами призрачной шлюхи, с болезненным вожделением ожидающей начала любовной игры.

      Ким остановилась в нескольких шагах от него.

      – Ты, наверное, замерзла, – сказал он.

      – Ничуть. Чувствую себя замечательно.

      Он подумал, что ее, наверное, согрел бег. Да и сам он уже не чувствовал холода. Дрожь, никак не желавшая его отпускать, имела к холоду очень слабое отношение.

      – Сними все остальное, – сказал он.

      В свете Луны он увидел, как она улыбнулась:

      – Что, больше не боишься?

      – Ну же, сделай это.

      Балансируя на одной ноге, она принялась стягивать кроссовку и носок:

      – Мне ни капельки не страшно, а тебе?

      Бакстер кивнул в ответ, а сам вглядывался в темноту. Ледяные пальчики страха ощупывали его, то и дело сжимаясь.

      Ким прыгала на одной ноге, ее груди подскакивали, когда она пыталась высвободить из кроссовки и носка вторую ногу.

      – Так и будешь стоять столбом? – спросила она, развязывая узелок на поясе.

      – Да, – ответил он.

      Ее спортивные штаны упали на песок. Она шагнула вперед, высвобождая ноги из резинки. Потом приблизилась к Бакстеру, но вместо того, чтобы обнять его, взяла одеяло и уже с ним в руках побрела во тьму, под навес променада. Когда темнота сомкнулась над ней, страх сдавил Бакстера с невероятной, неожиданной силой, силой уже не похотливой шлюхи, но жестокой ведьмы, терзающей его.

      Ким расстелила одеяло.

      – Нет, – сказал Бакстер. – Давай расстелим его здесь, под Луной.

      – А если кто-то будет мимо проходить? – спросила Ким. – Тут поспокойнее.

      – Но мне хочется видеть тебя.

      – Ага! – Она вышла из тени, отчего его страх немного ослабил хватку. Повернувшись спиной к океану, Ким развернула одеяло, присела на корточки и расстелила его на песке, прижав с двух углов своими кроссовками. Взявшись за противоположные концы, Бакстер снял обувь и проделал то же самое.

      Ким заползла на одеяло и легла на спину, заложив руки за голову.

      – До чего хорошо, – сказала она.

      – Думаешь, не слишком холодно, чтобы мазаться маслом? – дрожащим голосом спросил Бакстер.

      – А мне хочется, – сказала Ким.

      Он