Изобретение науки. Новая история научной революции. Дэвид Вуттон

{118}[84].

      Вскоре во всех европейских языках укоренилось одинаковое метафорическое использование слова «открыть» для описания путешествия с целью поиска новых земель. В авангарде шел португальский язык, поскольку португальцы первыми, начиная с 1421 г., предприняли ряд экспедиций с целью найти морской путь к островам пряностей в Индии, вдоль побережья Африки (попутно выяснив, что, вопреки общепринятому мнению, которому учили в университетах, в экваториальных областях не слишком жарко и там можно жить). Слово descobrir использовалось уже в 1484 г. и означало «исследовать» (вероятно, это перевод латинского patefacere, открывать). Однако в 1486 г. Фернан Дульмо предложил совершенно новый вид предприятия, путешествие через океан на запад, в неизвестные края, с целью найти (descobrirse ou acharse – открыть или найти) новые земли (это было через два года после того, как Колумб предложил плыть на запад, чтобы добраться до Китая){119}. Вероятно, путешествие так и не состоялось, однако это было бы скорее открытие, а не исследование. Дульмо ничего не открыл, но его идея открытия вскоре зажила своей жизнью[85].

      Новое слово начало распространяться в Европе после публикации в 1504 г. второго из двух писем, написанных (предположительно) Америго Веспуччи, где он описывал свои путешествия в Новый Свет по поручению португальского короля. Это письмо к «Пьеро Содерини», написанное и впервые опубликованное на итальянском языке, к 1516 г. выдержало уже больше десяти изданий. В итальянском тексте девять раз встречалось слово discoperio, позаимствованное из португальского; в переводе на латынь (с промежуточным французским) слово discooperio встречалось дважды{120}. Это было первое использование слова в современном значении «открытие»: discooperio есть в поздней латыни (слово встречается в Вульгате, латинском переводе Библии), но лишь в значении «обнаруживать». Поскольку discooperio отсутствует в классической латыни, широкого распространения термин не получил; в любом случае концепция открытия была настолько новой, что поначалу требовала разъяснения. Веспуччи любезно пояснял, что пишет об обнаружении новых земель, «о которых ничего не сообщали древние писатели»[86].

      Новое слово распространялось так же быстро, как и известия о Новом Свете. Фернан Лопеш де Каштаньеда опубликовал свой труд «История открытия и завоевания Индии португальцами» (História do descobrimento e conquista da Índia) (то есть Нового Света) в 1551 г.; его быстро перевели на французский, итальянский и испанский, а затем на немецкий и английский, и он сыграл ключевую роль в укоренении этого нового слова. О скорости его распространения можно судить по появлению в названиях книг: голландский язык – 1524 (но затем только в 1652); португальский – 1551; итальянский – 1552; французский – 1553; испанский – 1554; английский – 1563; немецкий –1613.

      Книгопечатание

      Ниже приводятся данные о количестве напечатанных экземпляров книг; естественно, это лишь приблизительная оценка. Революция в книгоиздании

84

Сравните рассказ Джордано да Пиза (написанный на итальянском в 1306 г.) об изобретении очков, о которых он услышал в проповеди: «Не прошло и двадцати лет с тех пор, как было найдено [si trovó] искусство изготовления очков, призванных улучшить зрение. Это одно из самых лучших и необходимых искусств в мире. Как мало времени прошло с тех пор, как было найдено новое, никогда не существовавшее [arte novella che mai non fu] искусство». Проповедник сказал: «Я видел человека, первым нашедшего очки, и я беседовал с ним». Совершенно очевидно, что у Джордано не было слова для таких понятий, как «изобретение» или «открытие», и поэтому он прибегнул к парафразу: «новое, никогда не существовавшее искусство». Филарете (ум. ок. 1469, писал на итальянском) так рассказывал об изобретении перспективы Брунеллески: «Пиппо ди сер Брунеллески нашел [inventò] ту перспективу, которая в прежние времена не применялась… Несмотря на ум и искусство древних, они не были знакомы с перспективой». Inventare не могло адекватно передать идею открытия чего-то, прежде неизвестного. Филарете прекрасно понимал: читатели полагают, что любое открытие является повторным, и поэтому посчитал необходимым выразить несогласие с этой точкой зрения.

119

О значении слова descobrir см.: Morison. Portuguese Voyages to America (1940). 5–10, 43 (значение в 1484 г. переведено Морисоном как «исследовать»), 45, 46 (1486, переведено Морисоном как «открывать»). См. также: Randles. Le Nouveau Monde (2000). 10 о слове descubre, которое появилось в испанском в 1499 г. и означало «открывать».

85

Аргументом в пользу утверждения, что концепция открытия в 1486 г. была новой, могут служить документы XIV в. (Verlinden. Lanzarotto Malocello, 1958), посвященные первому путешествию португальцев на Канары. «Predictarum insularum fuerunt prius nostri regnicole inventores» [ «первые, кто нашел эти острова, были из нашего королевства»], 1188; «avendo délie nos as yllas que trobou e nos gaanou que som no mar do Cabo Nom» [ «получив от него острова, которые он нашел и завоевал для нас»], 1197 – здесь слова inventores по trobou, по всей вероятности, подразумевают открытие. Но фраза querentes ad eas insulas, quas vulgo repertas dicimus [ «направившись к тем островам, которые в обычной речи мы называем «найденными»], 1191, показывает, что «найденный» – это всего лишь распространенная фигура речи (разумеется, невозможно «найти» необитаемый остров, поскольку его никто не «терял»). Более того, образованные люди знали, что не существует такого понятия, как открытие, – и действительно, Канары были известны римлянам.

120

Caraci Luzzana. Amerigo Vespucci (1999). 321–383; можно найти на http://eprints.unifi.it/archive/00000533/02/Lettera_al_Soderini.pdf. В более ранних рассказах о Новом Свете нет слова discooperio, а оригинальный итальянский текст не сохранился. Вальдземюллер слишком хорошо знал латынь, чтобы скопировать в своей Cosmographiae introductio слово, использованное Веспуччи. О’Горман считает, что invenio Вальдземюллера следует переводить как «задумать», а не «открыть», но тогда игнорируется тот факт, что Вальдземюллер работал с латинским текстом письма Веспуччи, в котором discooperio уже было переведено как invenio (O’Gorman. The Invention of America, 1961. 123 и n. 117).

86

Waldseemüller. The Cosmographiæ introductio (1907), 88 (перевод исправлен; см. xliv). Полезную дискуссию можно найти в Brotton. A History of the World in Twelve Maps (2012). 155, 156, но Броттон цитирует (166, 167) неправильный перевод Вальдземюллера (из Hessler. The Naming of America, 2008), создавая впечатление, что Вальдземюллер полагал, будто Птолемей знал об Америке, и таким образом намекая, что даже у Вальдземюллера отсутствовало полноценное понятие открытия. Латинский текст и достоверный перевод см. в: Waldseemüller. The Cosmographiæ introductio (1907). xxviii. 68. См. также, например, Grynaeus. Novus orbis regionum ac insularum veteribus incognitarum (1532). Это противоречило заявлению Колумба о том, что найденная им во время первых двух путешествий земля была «хорошо известной древним, а не новой, как утверждают завистники и невежи» (цит. по: Washburn. The Meaning of ‘Discovery’, 1962. 12). Даже в 1535 г. Овьедо все еще защищал точку зрения, что о существовании Нового Света просто забыли: Bataillon. L’Idée de la découverte de l’Amérique (1953). 44; O’Gorman. The Invention of America (1961), 16. По их мнению, новым был не Новый Свет, а пересечение океана.