Шаг влево, шаг вправо. Александр Громов

с Валдая. Или, может, мне минера вызвать?

      – Зачем минера? Я сам. За твой стол сесть позволишь?

      – Ты мне еще мебель попорть… Ладно уж, садись.

      Под зеленым абажуром пальцы Шкрябуна исполнили быстрый и точный танец. Брусочек пластита вернулся в карман, полоска скотча полетела на пол.

      – Готово. Получай, генерал.

      – Ты гляди-ка, – сказал Максютов, изображая удивление. – Не разучился.

      – Старый конь борозды не портит.

      – Ну-ну. Понадобится что-нибудь разминировать – свистну тебя.

      Шкрябун не принял шутки.

      – Если крутишь мною… – проговорил он, помолчав. – Я тебе поверил, Толя, ты это помни. Сейчас – поверил. Но если обманешь меня, я к тебе с того света являться буду, и это ты тоже помни. Скажи мне еще раз: я тебе правда нужен?

      – Надоедой ты стал, Кайман, – недовольно пробурчал Максютов. – Сам сказал: старый конь борозды не портит… Правда, иной раз требует хлыста и ветеринара. Так что изволь пахать, беру тебя не для мебели и не из благотворительности, понял?

      – Понял, – поднялся из-за стола Шкрябун. – Ну, коль нужен, спасибо не говорю. Когда прибыть?

      – Завтра в одиннадцать ноль-ноль. Вернее, уже сегодня. Тебе хватит времени?

      – Более чем.

      – Тогда не опаздывай. Ты теперь на службе.

* * *

      – Поздравляю вас, товарищ генерал-майор, – сказал я, чуть только за Шкрябуном захлопнулась дверь.

      Максютов только махнул рукой и распахнул рот в отчаянном зевке.

      – Брось, Алексей. Мне дали то, чего не могли не дать, самый необходимый минимум. Не надо сейчас… – Он снова зевнул и потер глаза костяшками пальцев. – Черт, умучил меня Шкрябун со своими комплексами, а тут еще этот коньячок… Совсем засыпаю. Вот что… Пойдем-ка мы с тобой немного постреляем, а? Нет возражений?

      – Нет, товарищ генерал.

      – Э, оставь… Уж коли сегодня без чинов, так без чинов. А поговорить нам есть о чем… Пошли?

      – Пойдемте, Анатолий Порфирьевич, – сказал я.

      – Вот так-то лучше.

      В тире номер шесть на минус четвертом этаже немолодой и неразговорчивый прапорщик, сделав запись в журнале, подвел нас к стенду с оружием.

      – Выбирай, Алеша, – пригласил Максютов.

      Сам он предпочел американский «кольт» образца 1917 года. Я выбрал два пистолета: длинноствольный спортивный «марголин» и чуть более тяжелую бронебойную «гюрзу».

      – По-македонски хочешь? А не осрамишься?

      – Постараюсь, Анатолий Порфирьевич.

      Прапорщик выдал мне обоймы, со стуком высыпал на пластмассовое блюдечко горсть тупоносых патронов к «кольту» и ушел к себе в звукоизолированную кабинку. Мишени осветились.

      – Ну валяй. Две крайние слева – твои.

      Я положил в свои мишени по три пули из каждого ствола. Максютов, сощурив глаз, отчего тот вовсе утонул в отеке, посмотрел в монокуляр.

      – Левая – девятка на два часа и две восьмерки на пять и на шесть часов. Правая – семерка на десять часов, пятерка на час и «молоко». Ты случайно не переученный левша?

      – Нет.

      – Значит,