Срывай с гвоздя крылья. Талант дается… каждому по его силе (Святое Евангелие). Елена Чиркова

Еще до верещания круглого, облупленного будильника. Я открыла глаза. Часы показывали пять. Нужно было бежать на работу.

      Я одернула штору, выглянула в окно. От неожиданности отпрянула. Туман, как молодой озорной волшебник, играючи, сделал невидимыми все село и даже кусты шиповника, цветущие в полисаднике, перед моим домом. Я отпихнула от себя дряхлые деревянные створки окна. Они недовольно взвизгнули, но все же впустили влажный утренний воздух, настоянный на розовом запахе дикого шиповника, в мою затхлую конуру.

      Работала я на ферме. В родилке.

      «Родилкой» попросту назывался скотный двор, где, громыхая мощными нашейными цепями, несдержанно топтались в ожидании отела стельные колхозные коровы.

      Я очень любила маленьких теляток. По своей новорожденной глупости они с громким чмоканьем и распусканием слюней сосали мой палец, который я им подсовывала, чтобы приучить их пить молоко из бутылочки.

      В шутку я называла своих питомцев молокососиками.

      Я заботилась о них, словно о детях. Тем более, что ни детей, ни мужа у меня не было.

      Глава 6

      В то утро, еще до того, как я умерла, отелилась Офелия.

      Я волновалась за нее, думала, как все пройдет?

      Прошедшей ночью с коровами оставался Андрюха Козырев. Козырь, вообще-то конюх. Он с лошадьми мастак, а не с коровами. Поэтому я ему не доверяла. Просто в ту ночь в дежурство поставить было не кого… Наш, коровий скотник запил.

      Эх, Козырь, Козырь. Хоть и был он на десяток лет меня младше, красота его невозможная, она с толку меня сбивала!

      Мне всегда казалось, что Козырь запутался во времени и месте своей жизни. Его темные локоны, живописно ниспадающие на затуманенные глаза, делали его похожим на фаворита знатной особы; на жгучего итальянца; на цыгана на коне и в поле. На кого угодно, но только не на конюха в селе Барак. Но Козырь – конюх в селе Барак. И это – его реальное место и время жизни.

      А ему еще отел у Офелии принимать.

      Короче, в тот день я не стала дожидаться, пока закипит нерасторопный чайник, хлобыстнула из него в стакан теплой невкусной воды, глотнула ее и вылетела на улицу.

      Туман преградил мне путь. Он был такой густой и близкий, что хотелось сдернуть его, как висящую на веревке, прямо перед носом, белую простыню, и идти дальше.

      Мне было хорошо идти сквозь туман. Торжественно и страшно.

      Так, шаг за шагом – я оказалась на ферме. Оглянулась вокруг – Козыря в поле зрения не наблюдалось.

      Я вошла в «Красный уголок», чтобы надеть черный рабочий халат и резиновые сапоги. Без этой одежки на ферме – никуда.

      Тут мое внимание привлекла холщевая сумка Козыря. Она лежала на столе. Такие обычно носят, перекидывая их через плечо. Сумка оказалась открытой и из нее торчали какие-то цветные картинки.

      Я протянула руку.

      Козырь слыл в Бараке таинственным человеком. Про него в селе болтали разное. Дескать, парню двадцать с лишним лет, а ни разу ни с одной девушкой даже за ручку