Срывай с гвоздя крылья. Талант дается… каждому по его силе (Святое Евангелие). Елена Чиркова

Равнодушно ответил Павлуша и принялся разглядывать картину, на которой беззаботная девушка с короткой стрижкой все мчалась и мчалась на велосипеде…

      Через неделю после того, как Павел удалился в Пермь с миссией вырезания кошачьих яиц, я неожиданно столкнулась у магазина с его сестренкой, старшеклассницей.

      – Как Павел устроился? – Чтобы скрыть боль, как можно веселее, спросила я.

      – Нормально устроился. – Надменно взглянула на меня Павликова сестра. – Так он ведь с девчонкой из Перми, уж год как переписывается.

      – Да, ладно. Ты ври да не завирайся. – Не сдержалась-таки я. – Вообще —то последние полгода твой братец со мной спал.

      – Спал с тобой, а письма другой писал. – Задрав нос, заявила малолетняя выскочка. – Одно другому не мешает.

      А я осталась стоять посредине улицы. Раздавленная и немая.

      Глава 27

      ПРОШЛО 10 ЛЕТ.

      Я обесцветила и «захимичила» челку. Нормально. Сойдет и так.

      В Бараке я не слыла недотрогой. Впрочем, мужчины у моих ног «метрополитены не выкладывали».

      Но все же, к моему утлому домику повадились шастать местные женатики и выпивохи. Тарабанились в остывшие ночные окна, маячили бутылкой водки, гнилозубо лыбились, предлагая выпивку и любовь.

      Не скрою: кому-то, я открывала, кому-то – нет.

      Меня, конечно, невообразимо расстраивала мысль о том, что времена, когда так сладко мечталось об огромных кастрюлях с кашами и мускулистых строителях необратимо превратились в прошлое. И что мой удел – телячье меню: кашеобразное, белесое варево.

      Однако, возвращение в город уже не представлялось мне возможным. В России, как водится, хозяйничали смутные времена. В Перми меня никто не ждал, в Бараке у меня была крыша над головой, ферма и злое бабское одиночество.

      Я жила пустоцветом.

      Глава 28

      Вот я вижу тот день, когда должна отелиться моя любимица, корова Офелия…

      Вот вижу себя, бегущую с вицей в руке…

      Вот вижу, как падаю…

      Стоп. В Книге о Былом закончились страницы.

      Я взревела. Взахлеб, с высмаркиванием соплей в полотенце, с новым чувством прощения самой себя.

      Я больше не корила себя. Не ненавидела. Не осуждала.

      Я увидела девочку. Еще не рожденную. Но уже нелюбимую. Все в моей жизни казалось случайным. Случайное рождение, случайное имя, случайная жизнь, случайная смерть.

      Была ли сия цепочка случайной? Думаю, нет.

      Я глядела на себя со стороны, бьющуюся в психическом запале, в гримерке клуба, с телефонной трубкой в руке, злую, одержимую, и больше не винила себя за предательство матери. Тогда, стоя в растянутой кофте, поверх школьной формы, в голубых, жмущих ноги сандалиях, купленных в сельпо, я мстила матери за нелюбовь. Мне нужна была ее любовь. Почти как воздух.

      Ибо без любви прожить, конечно, можно. Но безрадостно и недолго. Как я.

      Я могла бы жить