Срывай с гвоздя крылья. Талант дается… каждому по его силе (Святое Евангелие). Елена Чиркова

композиции певца.

      Когда концерт закончится, мы с Наташкой, слегка обиженные, с измочаленными в мокрых ладонях гвоздиками, ринулись к выходу.

      Однако, покинув толпу, и вдохнув целебного весеннего воздуха, мы вновь наполнились безмятежной молодостью и галопом понеслись на железнодорожную станцию, чтобы успеть на последнюю электричку.

      Мы успели. Запрыгнули и поезд тронулся. Всю дорогу мы обсуждали концерт, не заметив, как пролетело время пути, и вышли на своей станции.

      Перрон был пуст. Цветы, по-видимому, уже никого не интересовали, и грузин ушел домой, спать.

      Нужно было взобраться по лестнице.

      Накрапывал весенний дождик, но мы не прятались под зонт, не спешили. Тихонько друг за другом карабкались вверх, цепляясь за перила, вполголоса напевали: «Ты одна. Ты такая. Я тебя знаю…».

      В темноте нарисовался силуэт человека. Навстречу, расхлябанной походкой, шел парень. В руке – открытая бутылка пива. Он, наверно, прошел бы мимо.

      Но Наташка шла впереди. Парня впечатлили выпущенные на волю Синицынские волосы. Белокурые льняные локоны свисали почти до колена. Парень опешил.

      – Ого, вот это русалочка! Пипец эффектная. Может, познакомимся? – Без обиняков пошел на таран впечатленный парень, перегородив собою путь. – А я Олег Чертанов. Можно просто Черт. А тебя как звать, красивая?

      – Не твое дело! – Понимая, что вопрос адресован не мне, борзо огрызнулась я, запихивая оторопевшую Наташку себе за спину.

      – А ты, облезлая, заглохни. На вот пока подержи. – Вспыхнул хулиган, протягивая мне откупоренную бутылку с пивом. – Я красавицу обниму.

      – А ну, вали-ка ты отсюда, – вплотную приблизилась я к вставшему поперек дороги и начинающемуся сердиться Черту.

      Я ни капельки не боялась. Нас с Наташкой двое, он один. До общаги – рукой подать. Днем отсюда сетку с пакетом молока, перекинутую через форточку на улицу, разглядеть можно.

      Я с силой пихнула нетрезвого парня в грудь, он качнулся, пивная бутылка хрястнула о железные перила. Я протиснулась сквозь обескураженного врага, побежала вверх, по ступенькам. Но вечно меланхоличная Наташка замешкалась. Встала как вкопанная. Парень воспользовался ее заминкой, схватил за предплечье.

      Я обернулась. Увидела, что дело – дрянь, решила действовать уговорами.

      – Отпусти ее, – Как можно тверже потребовала я. – У нее отец – мент, из-под земли тебя достанет.

      – Правда, мент? А у меня космонавт. – Пьяно ухмыльнулся Черт, сильнее сжимая руку Синицыной. – Не видно, что ли, что общаговские?

      Наташка беспомощно пискнула, по ее искаженному от ужаса лицу покатились слезки.

      – Ладно, чего ты хочешь? – Стараясь не поддаться испугу, спросила я Черта.

      – Ее. – Сладко заулыбался Черт, и указательным пальцем оттянул Синицинскую кофточку. У Синициной мелькнул лифчик.

      Синицына заверещала. Я понимала, что она больше переживает за заветный нательный крестик, нежели за увиденное