Смерть Вазир-Мухтара. Юрий Тынянов

и лицо его стало опять неподвижно.

      – Платов, – улыбнулся Грибоедов, – Платов, казачий атаман, лорд казачий.

      Макниль вспоминал.

      Наконец он раскрыл слегка рот и мотнул головой.

      – Вы правы. Я помню. Я его четырнадцать лет назад видел в Париже. На нем были бриллианты, на сабле, на мундире и где-то еще. На казацкой шляпе. Платов. Я забыл это имя. Это был русский Мюрат[120].

      «Вот и в Париж он таскался».

      – Он был столь же мало Мюратом, мой милый доктор, как вы – Гамлетом. Он был казак и вместе доктор прав Оксфордского университета.

      Но англичанин и с этим согласился.

      Грибоедов смотрел на него.

      Хотел ли Макдональд освободиться от своего лекаря и поэтому гонял его по пустякам из Тебриза в Петербург? Или сам лекарь, чего доброго, надумал проситься на русскую службу? Ибо не могло того быть, чтоб единственно из-за дурацких орденов он прибыл в Петербург. Но с англичан, однако же, это могло статься.

      Английская горькая хандра угнетала лекаря. Он казался откровенным и сказал нечто постороннее:

      – Я не учился в Оксфорде, я кончил медицинскую школу. Меня заставила удалиться на Восток любознательность.

      Он ухмыльнулся.

      Грибоедов ждал спокойно.

      – Но я долго думал: чего ищете на Востоке вы? Вы удивляетесь моей откровенности? Я врач. Восток привлекает стариков вином, – говорил лекарь, – государства – хлопком и серой, поэтов – гордостью. Они горды своим изгнанием, хотя обыкновенно при этом их никто и не думал изгонять. Наш несчастный лорд Байрон[121] погиб по этой причине.

      – Байрон погиб более по вине ваших и его соотечественников. Вы слишком сегодня порочите передо мною Восток, – сказал Грибоедов.

      Англичанин пожевал губами.

      – Вы правы, – кивнул он равнодушно, – я слегка преувеличиваю. У меня сегодня ностальгия.

      Он брезгливо оглядел нумер.

      – Меня никто не просил говорить вам то, что я вам скажу. Примите это во внимание. Это не входит также в мои обязанности. Просто когда два европейца встречаются среди дикарей, они обязаны оказывать друг другу услуги.

      Грибоедов терпеливо кивнул.

      – Я лечу у Алаяр-Хана его жен. – Англичанин закурил сигару. – Я вас не беспокою? Это дурная привычка, от которой трудно отделаться. Это гораздо лучше, впрочем, чем ваша водка. От нее болит голова и происходит желудочная колика. Граф Сегюр[122], или кто-то другой, утверждает, что Наполеон проиграл вам кампанию из-за вашей водки. Его солдаты погибали от нее, чёрт ее возьми.

      Тут только Грибоедов заметил, что англичанин слегка пьян. Он говорил слишком ровно, как бы читая свои трезвые мысли, и был многословен. Его, видимо, мутило, и непрестанно.

      – Итак, я лечу этих жен, и эти леди мнительны. Они не любят клистиров – они предпочитают пилюли на сахаре albi и розовом экстракте. Но пилюли вообще мало помогают. Предупреждаю: эти леди мнительны, а их мужья несчастливы и ищут причин несчастья, вот что я хотел сказать.

      – Кто

120

Мюра́т Иоахим (1771–1815) – маршал, сподвижник Наполеона I и его зять, участник всех Наполеоновских войн.

121

Ба́йрон Джорж Ноэл Гордон (1788–1824) – английский поэт-романтик. Участник национально-освободительного движения в Греции.

122

Сегю́р Филипп Поль (1780–1873) – граф, французский генерал, писатель, историк.