Голос. Повесть. Геннадий Владимирович Тарасов

подумалось Лордиз. – ни удивления, ни раздражения, ни других эмоций. Словно все так и должно быть».

      Солнце приближалось к полудню, когда она оседлала свой байк. Тихий, наполненный первым теплом, прошиваемый пробными трелями вновь задумавшихся о потомстве птиц, прозрачный и трогательный в своей весенней подлинности день предполагал другие заботы и вел с населением неспешный разговор совсем на другие темы, чем те, что волновали Лордиз. Но что уж тут поделаешь, что есть, то есть, не мы выбираем несчастья, что сваливаются нам на голову, поэтому – не раздражайте своими птичками и прочими букашками. А если уж имели наглость втянуть во все это, имейте и соответствующее понимание, и не мешайте!

      Лордиз почувствовала, как ее захлестывает поднимающееся раздражение – на все, на всех! – и, чтобы дать ему выход, выжала полный газ. Кафе-рейсер взметнулся, как крылатый конь, и только что не заржал. Она отпустила удила, она дала ему волю, и конь понес. Сама же даже не стала надевать на голову шлем, укрепив его на сгибе локтя левой руки. Встречный поток воздуха омывал лицо, студеный, будто родниковая вода, очищая и вымывая из сознания остатки наведенных иллюзий и миражей. Ее коса развивалась по ветру горизонтально поверхности, и по ней стекали и, срываясь, уносились в пространство прочь осколки сюрреалистических жидких зеркал и кривых линз. Сознание приобретало ясность кристалла, оставалось уяснить его магические свойства. Ох, после травки так сразу в норму не придешь, как ни старайся.

      Майя Ангелос жила у черта на куличках, на другом конце города, на самой окраине. Но Лордиз домчала туда на удивление быстро, без задержек и каких-либо происшествий. Даже полицейских за всю дорогу она встретила лишь однажды, да и те не обратили на нее никакого внимания. «Чудо, просто чудо! – думала она. – Вот всегда бы так! Ведь можете, когда желаете». Она все еще вела свой внутренний диалог с теми, неведомыми и неназванными силами, что в реальности ответственны за все, что случается и происходит на этом свете.

      По требуемому ей адресу располагалось сразу несколько пятиэтажек желто-песочного цвета, обветренных, как дюны. Дома стояли таким себе каре, замыкая внутри себя пространство внутреннего двора, мощенного грубо обработанным камнем, тоже желтым. Посредине двора располагалась детская площадка, песочница и пара конструкций непонятного смысла. Детей на площадке не было, вообще двор был пуст и казался заброшенным. Хотя по виду это было типичное жилье для бедноты, гастарбайтеров, эмигрантов и подобных слоев населения, всегда многодетных и шумных. Но в этот раз здесь было на удивление пусто и тихо.

      Лордиз въехала прямо во двор и оставила байк возле детской площадки. Подумав, шлем взяла с собой, все так же храня его на сгибе левой руки. Мало ли!

      По фасадам домов со стороны внутреннего двора шли открытые галереи, на которые выходили двери квартир. Она определила нужный номер дома и поднялась на третий этаж. Со стороны левой лестницы шестая квартира, значит, с правой