Голос. Повесть. Геннадий Владимирович Тарасов

вместе живем.

      – Сожительствуете?

      – Муж и жена сожительствуют?

      – Вы состоите в законном браке?

      – В законном – нет.

      – Значит – сожительствуете.

      – Мне больше нравится выражение: состоять в гражданском браке.

      – И давно вы «состоите»?

      – Последние несколько лет. Года три-четыре.

      – О, приличный срок. И как складывались ваши отношения?

      – Нормально. Во всяком случае, ничего такого, что заставило бы его прыгнуть с моста, не было. Да и вообще, прыгнуть с моста – эта история не про него.

      – Почему вы так думаете?

      – Его легче убить, чем сломить. Да и не было ничего, никаких неприятностей, никаких предпосылок. Ничего. Все, как всегда, совершенно нормально. Нет, не верю я в его прыжок.

      – Вам видней, мем. Но, однако же, факты… Чем вы, кстати, сами занимаетесь?

      – Я певица, – ответила Лордиз, почувствовав внезапную, до спазма в груди, гордость от сказанного. – Фил продюссирует группу, в которой я пою.

      – И как называется группа? Может, я знаю?

      – Лордиз. Группа называется Лордиз.

      – Но это же…

      – Да, мое имя. Таким было общее решение группы.

      – Хорошо, мем, спасибо, – удовлетворился высокий. Он еще сделал какие-то пометки в блокноте, захлопнул его и оглянулся на коллегу. – У меня пока все.

      – Было бы неплохо, мем, – взял слово второй полицейский, – чтобы вы проехали с нами в участок и опознали мотоцикл. И захватите документы на него.

      – Ладно, – устало согласилась Лордиз. Этот проклятый день был в самом начале, и ей, видимо, предстояло проделать сегодня еще много разных неприятных вещей. – Вам придется подождать, пока я оденусь. Видя, что полицейские поудобней располагаются в креслах, она покачала головой. – Нет, господа. Ожидайте меня снаружи, – и – легкий указующий кивок пальца. – За дверью.

      Полицейские были явно разочарованы изгнанием из партера, но поднялись и молча вышли вон. Оставшись одна, Лордиз некоторое время отрешенно постояла в центре квартиры, в центре ее мира, каким она его знала еще вчера. Но что-то уже изменилось в нем, что-то было не так. Чужеродность, страх и отчаяние уже высунули свои мордочки изо всех углов, готовые в любую секунду заполнить собой образовавшуюся пустоту. Это еще сон, или другая реальность наступила вместо утра, не спросив разрешения и не предупредив? Что происходит на самом деле? Куда, черт побери, подевался Фил? О том, что с ним случилось непоправимое, она даже не думала. Этого просто не могло быть! А раз не могло быть, что толку об этом думать? Но какая-то ерунда все же происходила, и вот с тем, что происходит, следовало хорошенько разобраться. А кто теперь мог это сделать вместо нее? Никто, обратиться не к кому. Теперь – только сама. Вздохнув почти обреченно, она быстро оделась, и, когда вышла на улицу, полицейские почти не успели заскучать.

      В участке