Три шага к вечности. Александр Валерьевич Тихорецкий

преследуют. Сейчас он был просто взбешен. Взбешен самодовольным цинизмом преследователей, анекдотичной неправдоподобностью происходящего, отведенной ему ролью бессловесной куклы. Он им покажет, кто в доме хозяин!

      За свою жизнь Тарновский сменил много машин, и все они давным-давно слились в какое-то фантастическое существо, квинтэссенцию дизайнерской полиморфии, выдающую секреты своего генезиса обрывочными фрагментами разнородных индивидуальностей. Иногда это были особенности конструкции, иногда люди, встреченные в этот период жизни, иногда какое-нибудь яркое событие.

      Машины приходили и уходили, сменяя друг друга, оставляя зарубки на косяке памяти, и Тарновский прощался с ними легко и без сожаления, словно с прошлогодними календарями.

      Он не знал, сколько суждено ему ездить на своей теперешней машине, попавшей к нему в результате удивительного, почти неправдоподобного стечения обстоятельств, но знал точно, что запомнит ее навсегда, от первой минуты до самой последней.

      Дело было в небольшом районном городишке, куда Тарновский заехал по делам к своему хорошему знакомому, директору тамошней автоколонны. Тот был занят, и ему пришлось провести какое-то время, прогуливаясь по территории, наслаждаясь короткой передышкой вынужденного ничегонеделания.

      В дальнем углу одного из ангаров его внимание привлекло нечто большое и бесформенное, словно нарочно, укрытое тентом так, чтобы понуждать фантазию к действию. Так и не определив, что же прячется под непроницаемым футляром, не в силах справиться с любопытством, Тарновский поинтересовался, и был вознагражден захватывающей историей о немце, приехавшем сюда по делам, и попавшем в неприятный переплет.

      Если говорить казенным языком милицейского протокола, однажды утром, находясь за рулем своей BMW, гражданин ФРГ не справился с управлением и совершил столкновение с проезжавшим мимо ГАЗ-51. ГАЗ-51, гордое дитя отечественного автопрома, отделался легким испугом и несколькими царапинами, в то время, как для BMW последствия этой встречи были менее утешительными: бампер, фары, капот — прекрасное лицо юной фрейлейн – было безнадежно обезображено.

      Дальше, вообще, все было очень грустно. Немцу вскоре пришлось уехать на родину, а вот его несчастная, раненая BMW вынуждена была остаться. Нет, конечно, он хотел забрать ее с собой, но, увидев счет, от этой мысли отказался. Ремонт требовал личного присутствия, что было также недешево, кроме того, поджимали сроки: заканчивалась виза, надо было определяться с таможенным режимом и как-то декларировать своего железного друга.

      Не привыкший к таким сложностям немец (звали его Уве) малодушно сбежал, в последний момент решив BMW продать и назначив доверенным лицом приятеля Тарновского. Тот отнесся к поручению со всей ответственностью и исправно размещал объявления, но, как человек занятой, вскоре вынужден был пожалеть о минутном легкомыслии, настигаемый звонком очередного автолюбителя в самые неподходящие моменты — то на каком-нибудь совещании, то в редкие