Черная стезя. Михаил Александрович Каюрин

советской власти. Почему в милиции постоянно ошибаются? Почему не хотят разбираться в суде? Это же так просто! Позвать людей, которые хорошо знают арестованного, допросить их. Они-то, по-всякому расскажут только правду. Вот и все доказательства, человека надо выпускать из тюрьмы. А вместо него сажать того, кто его оклеветал».

      До самого дома Ванька пытался отыскать в голове хотя бы один факт, который каким-то образом мог бы опорочить учителя истории Виктора Пантелеевича Осокина и директора завода Ивана Максимовича Сидорина. Ни на одной из его встреч с этими людьми не происходило ничего плохого. В этом он мог бы поклясться перед кем угодно.       Неоднократно Ванька невольно сравнивал их со своим отцом. Отец был таким же честным, добрым и справедливым. С той лишь разницей, что верил в Бога и ходил в церковь. Почему отец верил в Бога и ходил в церковь, а мать – нет, для Ваньки оставалось загадкой. Сегодня он хотел, наконец-то, спросить дядю Сима о Боге, но опоздал. Теперь вряд ли когда-нибудь произойдёт встреча с Иваном Максимовичем, теперь придётся спрашивать у кого-нибудь другого. Но у кого? В окружении Ваньки больше не осталось такого человека, с которым он мог бы поделиться сокровенными мыслями. Мать не в счёт. На такой вопрос она не ответит, потому что неграмотная. Она всего лишь год назад стала подписываться в документах печатными буквами, которые заучила по памяти. До этого времени мать ставила крестик вместо подписи.

      И вдруг Ваньку осенило.

      «Нужно сходить в церковь! Как я сразу не догадался? В ней я смогу получить ответы на все вопросы!»

      На следующий день после уроков он направился в церковь. Она находилась неподалёку от школы, стояла на небольшом возвышении у подножия горы.

      Люди, пред тем как войти в здание церкви, останавливались, крестились и совершали поклоны. Ванька, озираясь по сторонам, чтобы не быть уличённым в посещении божьего храма, прячась за спины прихожан, словно мышь, юркнул в массивные двери.

      То, что он увидел в первый момент, поразило и парализовало его. Везде горели свечи. Их было так много, что возьмись Ванька за пересчёт, у него это бы не получилось. На стенах висело множество икон с изображением святых. Их лица были какими-то неестественными, совсем непохожими на лица обычных людей. Поражали необычайно тонкий и длинный нос, маленький рот и большие глаза. Все эти святые, казалось, смотрели только на него. Причём, смотрели строго и осуждающе, как будто укоряли за богохульство.

      Ванька в растерянности топтался посреди зала и пялился с широко открытым ртом на распятого Христа. Ему стало вдруг душно, он расстегнул пальто. На шее красовался пионерский галстук. К Ваньке тотчас, откуда-то сзади, подкралась высохшая, как гороховый стручок, согнутая пополам старуха. Она гневно зашипела ему на ухо:

      – Пионерам сюда заходить не положено. Нельзя осквернять Храм Божий своим присутствием. Пионеры и комсомольцы такие же антихристы, как и коммунисты. Это они погубили много церквей! Выйди немедленно, богохульник, пока тебя не застал батюшка. Иначе я кликну сторожа, и он быстро вышвырнет тебя отсюда!

      Ванька развернулся