Черная стезя. Михаил Александрович Каюрин

Будем рыть шурфы, таскать образцы породы, добывать зверя и птицу для пропитания, готовить геологам пищу. Одним словом, выполнять все хозяйственные работы. Время голодное, придётся жить на природных харчах. Но в придачу за это получать ещё и жалованье!

      – Всё у тебя как-то просто выходит, Гриньша, – с недоверием проговорил Александр. – Бах! Тарабабах! – и заполучите на блюдечке райскую жизнь!

      – Не сомневайся, Сано, всё так и будет, как я говорю! – преданно заглянув в лицо Александра, заверил Григорий. – Но пахать придётся, конечно, не без этого. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке.

      – Ладно, поживём – увидим, – пробурчал Миролюбов незлобиво. – Другого варианта у меня всё равно нет. Далеко придётся чапать?

      – По Витиму пойдём. Вольфрам и молибден предстоит искать. Будем бродить по тайге до самой осени.

      И бродили они с Григорием вплоть до осени 1936 года. Из одной экспедиции в другую, из Бурятии в Читинскую область, потом ещё отшагали не одну сотню километров по приамурской тайге в поисках золотых запасов. Там-то впервые они и увидели золото, познакомились с его добычей. Когда случайно просочилась информация о том, что в Якутии идёт вербовка старателей для работы на золотых приисках, глаза Григория Надеждина загорелись лихорадочным блеском.

      – Сано, это же то, что нам нужно! – воскликнул Григорий. – Это же не какая-то промышленная добыча из горных пород, а старательская кустарщина! Берешь в руки лоток, нагребаешь из реки ил, потряхиваешь в воде до тех пор, пока на дне не покажется золотой песочек. Просто и наглядно. Там под шумок можно и для себя кое-что намыть!

      Григорий Надеждин, щуплый светловолосый весельчак среднего роста с короткими рыжеватыми усиками, был увлечённой натурой. Его легкомыслие и опрометчивость иногда подводили не только его самого, но и некоторых людей из его окружения. Александр Миролюбов был одним из них. Они были полной противоположностью друг друга. Степенный, уравновешенный и добродушный Александр почему-то всегда шёл на поводу своего друга. В глазах Григория каждый раз загоралась какая-то детская непререкаемая истина, противиться которой было просто невозможно. Миролюбов бубнил некоторое время что-то про непродуманность идеи, но потом будто попадал под гипноз Надеждина и уже совершенно безропотно соглашался с его затеей. Григорий был в его жизни, как поводырь у медведя.

      – Ты что, тырить предлагаешь? – сразу возмутился Александр. –Да за это, знаешь, сколько могут припаять?

      – Почему тырить? Будем исправно трудиться, сдавать в артель всё, что намоем, до последней песчинки.

      – Тогда…как?

      – Э-э, большеголовый, а недогадливый, – снисходительно сказал Григорий и постучал указательным пальцем по лбу. – Думать надо, Сано! Соображаловка-то тебе на кой хрен привинчена к туловищу?

      – Ты кончай умничать… учитель, – промолвил Александр угрожающе. – А то я не посмотрю, что ты хлипкий, въеду в ухо, и быстро поставлю твои мозги на место.

      – Ладно, не кипятись,