Идентичность. Леонид Подольский

идол – и вдруг на четверть еврей. Вездесущая Мариэтта Шагинян раскопала деда Бланка… Доктор Бланк¹⁶⁴… Еврей, хоть и крещеный… Тотчас злорадно растеклось по всей Москве… «Внук еврея и калмыцкой рабыни», – но это уже в новое время.

      История знает немало анекдотов. Как-то Сталин пригрозил Крупской, что если она не перестанет возражать против генеральной линии партии, то есть против его, Сталина, линии, партия вместо нее назначит женой покойного Ленина Стасову¹⁶⁵. Та не станет возражать, она понимает партийную дисциплину… Партия все может… Ей одинаково подвластны и будущее, и прошлое…

      «И тут партийная линия, – усмехнулся Леонид. – Назначат русскую невыразительную Стасову, а не действительную любовницу с еврейской фамилией, соблазнительнейшую Арманд». ¹⁶⁶

      Но не только Ленин. И Андропов тоже. Еще одна страшная кремлевская тайна. Они так боролись с сионизмом, а тут… Вроде бы фамилия матери Флекенштейн. То ли приемная дочь, то ли этническая еврейка. Но воспитывалась в еврейской семье. И с отцом вроде не чисто. Какие же должны были быть комплексы. Из таких, затравленных, и выходят Торквемады¹⁶⁷.

      А жена Брежнева. Хотя едва ли. Дети – оба – любили выпить. Однако то ли во Франции, то ли в Америке встречали с плакатами: «Виктория! Отпусти свой народ!». Она, правда, решительно открещивалась… Жене генсека не пристало быть еврейкой… Парадоксальные игры для верных ленинцев-интернационалистов.

      Пожалуй, не только юдофобство. Не доверяли оттого, что евреи любили Израиль. Что другие евреи, с такими же фамилиями, жили в США. Как же… Только их любить. Они издевались, но требовали в ответ любви. Они же коммунизм строили. Не для себя одних, для всего человечества. Избранные. Особенные. Ради всеобщего счастья… Не догадывались, кто есть на самом деле… Они всегда не просто так – из любви к прогрессивному человечеству расстреливали из орудий Будапешт, давили танками Прагу… Они – старшие. Главные. Носители истины…

      Кто-то написал, кажется, в «Вехах», что их любовь очень быстро обращается в ненависть. Так и вышло. Их интернационализм очень скоро превратился в шовинизм. Потому что не могут малые народы верить так же, как большой. Тут, пожалуй, юдофоб Шафаревич прав: у малого народа – своя культура, своя история, свой язык, свои предки… И даже если он все потерял, все забыл, остается что-то ещё, мистическое, тайное… Голос крови… Родители, последние оставшиеся слова…

      Леонид Вишневецкий изредка вспоминал как в детстве, когда он болел и ему было плохо, мама прижимала теплую руку ко лбу и шептала: «Вэйтэки з’мир». И он догадывался, что это значило «боже мой». И отчего-то ему становилось лучше. И это хотели отнять? Детство, маму. Чтобы он все забыл. Ненавидели Израиль за то, что евреи считали его родиной? Что в Израиле строили иной социализм, не сталинский, что пошли не и х путем? За то, что мыслили иначе? А они не терпели инакомыслия…

      Уже в другое время, когда Грузия использовала израильские