Грани ненависти. Ульяна Трофимова

прочистил горло. – Признаться, я удивлен. Немного. Самую малость, конечно же. На чем мы остановились?

      Взглянул на палку в своих руках, будто впервые увидел ее.

      – Ах, да! – будто действительно вспомнил. – Так вот: если к тебе придет такой, как я, ты будешь мертва.

      – Здорово! И самое главное, очень обнадеживающе. – Дайон уперла кулаки в бока. – Что, шансов совсем никаких?

      – Если только парочка, совсем маленьких. Но я могу их увеличить и в количестве, и в объеме. При условии, что будешь слушаться и стараться.

      – Может, нужно принести какое-нибудь оружие? Меч, например.

      Хмыкнув, Раф бросил ей палку, и Дайон неловко поймала ее.

      – Пока не поумнеешь – это будет твоим мечом!

      И началось…

      Синяки, кровоподтеки, царапины. Уставшая, измученная, а иногда и в кое– где порванной одежде, Дайон еле живая приползала домой. Кирк крутил носом и тревожно всхрапывал, чувствуя, что от девушки разит потом и засохшей кровью.

      Встревоженные служанки первое время помогали скрывать столь вопиющие факты, а Дайон старалась больше бывать дома, проводить время с родителями, во избежание неприятностей. Даже стала более усердно учиться. Но порой, ее отлучки и внешний вид вызывали гораздо больше вопросов, чем хотелось бы девушке. Ее оправданий уже не хватало. Как и фантазии их придумывать и делать менее повторяющимися.

      Потому и начались домашние аресты, следящая за передвижениями стража, которую приходилось запутывать. Мать запретила брать Кирка. Более того, пригрозила, что если конь, снова пропадет из конюшни, когда Дайон наказана, она отдаст его на бойню. Слава богам, никто еще не обнаружил, как потихоньку оружейная лишается определенных боевых единиц: щитов, мечей, копий, арбалетов.

      Угроза возымела действие. Кирк, сытый и довольный толстел в конюшнях и резвился в загонах, а Дайон вылезая в окно, носилась к побережью и обратно на своих двоих. Нечаянно обнаруженный колодец помог делу. До бухты она стала добираться в разы быстрее – всего-то оставалось, что взбежать на холм, оттуда по гряде через лес, да со склона спуститься.

      Раф срывал с нее по три шкуры. Про семь потов и говорить нечего. А когда Дайон молила о пощаде, злился и заставлял повторять все сначала.

      – Почему ты не учишь меня защищаться, только нападать? – Спрашивала девушка во время короткого отдыха.

      – Если научишься убивать, защищаться не придется. А если и придется, то, уже умея наносить удар в нападении, будешь знать, как от него увернуться в обороне.

      Совместные тренировки пошли Рафу на пользу: рана все меньше беспокоила его, ссохшиеся в шахтах мышцы снова налились, он будто стал казаться выше и крепче. Дайон не раз ловила себя на мысли, что возможно, могла бы и влюбиться в него. Но Раф был слишком циничным, едким и пошлым, чтобы избирать его в качестве объекта для обожания. А вот другом, учителем и советчиком он был хорошим. И за это Дайон любила его всей душой.

      Почти два года пронеслись как самый лучший приключенческий сон. Дайон окрепла, вытянулась,