Грани ненависти. Ульяна Трофимова

вот это уже не могло быть сном. Дайон крутилась во все стороны, но никого не могла разглядеть. Бухта отца совсем небольшая, закрытая почти со всех сторон. Если бы кто-то был рядом, девушка непременно заметила бы. Но тут просьба попить перешла в слабые стоны. Казалось, они раздаются совсем близко, но где их источник понять не получалось.

      Стон повторился вновь, затем еще раз. Мужской или женский – не разобрать, но в нем явственно сквозила мука. Дайон вконец разволновалась, стала метаться, наспех соображая, что делать. Кинулась, было, к морю, затем побежала обратно.

      В итоге жестко оборвав поток бессвязных мыслей, замерла на месте и заставила себя перестать суетиться. Подошла к обломкам скал, что стеной стояли с правой стороны пляжа. Утопая мокрыми ступнями в песке, обошла их и так и этак, пока, наконец, не сообразила, что голос раздается именно оттуда – из-за камней.

      Мыслей, что делает что-то неправильно, что, возможно, это ловушка или какая другая опасность – не было. Девушка знала одно: кто-то остро нуждался в помощи, и Дайон просто не могла остаться в стороне. Раня ладони о колкий сухостой, она ломала его и отбрасывала в сторону, словно его искоренение помогло бы открыть несуществующую дверь. А когда вдруг поняла, что за всем этим безобразием: за свисающими папоротниками, кустами орешника и прочей растительностью вовсе не два скальных обломка вросли в землю, а целых три! – сердце глухо стукнуло и замерло.

      МЕЖДУ ВАЛУНАМИ БЫЛ ПРОХОД!

      Вообще то, проходом узкую щель можно было назвать лишь с большой натяжкой. Но тем не менее…

      Столько времени, столько часов и дней она провела здесь с отцом, и никто из них даже предположить не мог чего-то подобного. Кое-как протиснувшись между камнями и ободрав плечо, Дайон оказалась в узком, но коротком ущелье с кое-где заваленными сводами и сплошь засыпанном песком. Передвигаться здесь было не совсем удобно, разве что руки к себе прижать или боком идти.

      К счастью, долго мучиться не пришлось: через пару-тройку мгновений расщелина привела девушку к другой бухте. Даже не так – бухточке. Намного меньше той, что была у них с отцом. Совсем крохотная, она образовалась посреди почти отвесных скал и крутого склона, поросшего зеленью.

      Впрочем, осматриваться было некогда. Слева, где скала выступала в море и заворачивала, будто дверная створка образовалась большая запруда. И прямо у берега, наполовину в воде среди досок и тряпок лежал человек. Дайон испуганно замерла, потом стала пятиться назад к ущелью. Но лежащий снова попросил пить. Жалость взяла верх над страхом. Сорвав с пояса фляжку, Дайон безрассудно бросилась вперед.

      Это был мужчина. Из прорехи на окровавленной рубахе виднелась глубокая рана. Длинная борода свалялась и забилась песком. Потрескавшиеся губы покрылись белым налетом – верный признак обезвоживания. Бедняге явно досталось. Как ни страшно было прикасаться к нему, но Дайон все-таки приподняла голову несчастного и влила ему в рот немного воды. Тот закашлялся, но противиться не стал. Напротив, открыл мутные глаза и, ухватившись за фляжку, припал к ней с таким отчаянием, что у Дайон защемило сердце.

      Когда