Грани ненависти. Ульяна Трофимова

немного в сторону, девушка оглянулась через плечо. Убедившись, что лишних глаз нет, привычно раздвинула руками густой хмызняк и дикий табак, скрывающий узкую расщелину между нагромождениями валунов. Они стояли так тесно друг к другу, что прохода не было заметно. И увидеть его можно было только, если точно знаешь, что он там есть.

      Прощемившись в узкий лаз, девушка с легкостью оказалась по другую сторону камней. Прошла еще немного вперед. Рыхлый песок гасил звуки шагов, потому ничто не выдавало перемещения Дайон в маленьком ущелье. Оно уходило в сторону, немного огибая крутой склон, а по итогу открывалось широким выходом к другому месту на побережье – большой запруде с полосой белого пляжа и пещерой. К тому самому месту. О котором не знал даже отец. И которое, собственно и было вторым домом.

      Сиртингин был хорошо знаком с побережьем, потому что вырос здесь, но Дайон была уверена, что даже он не способен был сказать, сколько здесь подобных местечек: не доступных ветрам и чужому взгляду. Уединенных настолько, что не увидишь ни со склонов, ни с моря.

      Варл был уверен, что маленькая бухта, куда он бегал мальчишкой и которую показал своей дочери несколько лет назад – место достаточно закрытое и тайное. Но мужчина и предположить не мог, что рядом с ним, буквально в нескольких шагах есть место еще более секретное.

      Маленький пляж похож на подкову, а песок такой белый, что кажется ненастоящим. Девушка с удовольствием уселась на него и, перебирая пальцами волосы, просушивала их после купания. Жмурила глаза на солнце и пыталась размышлять.

      Не выходило. Однозначно, совет не помешал бы. Нужен был кто-то помимо родителей. Кто-то, не воспринимающий происходящее сердцем, как они. А размышляющий здраво, смотрящий на все со стороны с холодным рассудком и без лишних эмоций. Не принимающий участия в происходящем, но желающий ей исключительно добра.

      Дайон вздохнула. Нет у нее таких людей. Больше нет. Был когда-то единственный, но сейчас он не сможет помочь ей. Слезы навернулись на глаза. Девушка судорожно выдохнула и, поднявшись с песка, направилась к пещере.

      Там у входа, на небольшом возвышении, обложенном морской галькой, стояла урна. Гирлянда из цветов давно завяла, и Дайон досадливо сдернула ее. Нарвав ярко-фиолетовых бутонов, положила на постамент. Молча, в каком-то оцепенении посмотрела на сосуд, будто впервые увидела его.

      ***

      Две рыбины, открывая рот, дергались на песке. Отец поддразнивал, кивая на свой улов, а девочка злилась. Ей не хватало усидчивости. Всегда не хватало. А еще терпения. Каждый раз, когда начиналась поклевка, она спешила и дергала удочку слишком рано. Рыба еще только начинала приноравливаться к приманке, ощупывала ее, пробовала, отрывая по кусочкам, прежде чем заглотить вместе с крючком. Дайон же, уверенная, что наживка уже захвачена в который раз оставалась без добычи.

      Азарт рыбалки сошел на нет и продолжать уже давно не хотелось. Но природное упрямство и характер не позволяли признать поражение. Ведь у отца будет отличная связка, а у нее только две небольших