Вельяминовы. Время бури. Часть третья. Том седьмой. Нелли Шульман

блокноте несколько русских фраз, английскими буквами: «Sasha, mily, eto ya, tvoi papa. Sasha, ya lublu tebya. My skoro budem vmeste, na nashei sovetskoi rodine…»

      В большом окне кабинета, за пуленепробиваемым стеклом, над входом в метро переливалась буква «М». Ярко освещенные троллейбусы ползли к улице Горького.

      Товарищ Яков, как он представился Саше, забрал мальчика с Фрунзенской, на темном опеле. Коллега генерала Журавлева сам сидел за рулем. Саша не знал, что, по распоряжению министра Берия, только ограниченный круг людей мог видеть сына полковника Гурвича. Когда в дверь квартиры на Фрунзенской позвонили, Журавлевы собирались смотреть телевизор:

      – Тетя Наташа готовила чай, мы с Машей играли… – Саша, немного, завидовал Маше, из-за ее будущей, октябрятской звездочки. Первоклассников принимали в октябрята на годовщину великой революции:

      – Но к тому времени папа вернется в Москву, мы поселимся вместе, и я пойду в школу для мальчиков. Я тоже стану октябренком…

      В Завидове Саша занимался с заведующей библиотекой санатория, в чине лейтенанта МГБ:

      – Только она не знает языков, а Маша учит целых три… – летом девочка поделилась с Сашей учебниками. В его будущей школе, как и у Маши, преподавали английский и немецкий:

      – И французский я тоже выучу, – пообещал себе Саша, – товарищ Котов, сказал, что папа знает французский… – Саша едва справлялся с волнением. Он устроился за просторным, покрытым зеленым сукном столом, под портретом товарища Сталина. Рука мальчика лежала на трубке массивного, черного телефона. Товарищ Сталин, в партийном френче, ласково смотрел на кабинет. Саша, невольно, одернул кашемировый свитер, поправил маленький, детский галстук, провел рукой по светлым волосам:

      – Товарищ Яков сказал, что папе отвезли мои фотографии. Он знает, как я выгляжу. Он меня не видит, но надо всегда быть опрятным. Октябрята, прилежные ребята… – Саша, наизусть, выучил пять правил октябрят, на задней обложке тетрадок в косую линейку, для первого класса. Он хорошо управлялся с таблицей умножения и красиво писал. Перед ним, на листке, чернели аккуратно выведенные слова. Саша со всем справился сам, сверяясь с учебниками и школьным словариком Маши Журавлевой:

      – Я даже ей или тете Наташе ничего не показывал, это государственная тайна… – листок лежал рядом со чашкой крепкого, сладкого чая, с тарелкой пряников и пастилы. Принеся чай, товарищ Яков подмигнул Саше:

      – Оставляю тебе одного. Звонок ожидается в девять вечера. Я посижу в соседней комнате… – Саша зашевелил губами:

      – Daddy, I love you. I miss you, please come home soon… – телефон вздрогнул. Саша, до боли, зажал трубку побелевшими пальцами. Он сразу, все, забыл:

      – Папочка… – всхлипнул мальчик, – папочка, милый, я люблю тебя. Папочка, приезжай скорее… – по лицу катились слезы, Саша икнул:

      – Папочка, я так скучаю, так скучаю… Daddy, I love you… – Мэтью не чувствовал влаги, на лице. Он слышал только мальчишеский, звонкий голос сына:

      – Я