Перекрёстки детства, или Жук в лабиринте. Альберт Светлов

чашки. Вымыв несколько чашечек, Снежана заваривала в них кофе и подносила нам, своим, теперь уже бывшим, одноклассникам. Стройную фигуру подчёркивали плотно обтягивающие джинсики. Мы сидели в нашем кабинете, который, сейчас уже, являлся не совсем нашим, слушали классного руководителя, Ольгу Геннадьевну, в неформальной обстановке подводящую итоги вчерашнего вечера, говорившую напутственные слова, что именно, я совсем не запомнил, мелкими глотками отхлёбывали из чашечек горячий ароматный кофе и договаривались о том, куда пойдём пить вино и прощаться друг с другом. Меня мучила головная боль после вчерашнего торжества и бессонной ночи, внутри всё дрожало, хотелось пить и спать. Я уже не жалел о том, что теперь не увижу ту, которую любил все школьные годы, просто рассеянно, не отрываясь и не моргая, смотрел на её руки. Она, стряхивая в раковину капли воды с вымытых чашечек, разливала в них кипяток и добавляла туда по чайной ложечке растворимого кофе.

      И не нашлось на том столе, за коим я сидел в позе мыслителя, подперев подбородок руками, ни одного яблока, которое можно было бы бросить той, что светила мне, как путеводная звёздочка, целых десять лет. Лишь покрасневшие огрызки в тарелке на подоконнике. Только вот, любимой не бросают огрызок. Жаль, что подарить ей целое яблоко на выпускном я так и не решился. Теперь же-поздно. Наше с ней время скукожилось до размера яблочного огрызка.

      А потом, пользуясь хорошей погодой, наша компания отправилась в сторону пляжа; и у меня имелась припасённая бутылочка «Медвежьей крови», выцыганенная с боем у бабушки ещё накануне; одна единственная бутылка на всю ораву в 15 человек. Мильсон с нами не пошла и поэтому я вскоре заскучал. Миновав пляж и пройдя берегом Светловки около километра, мы расположились на опушке леса. По небу плыли тяжёлые серые облака, обещавшие дождь, изредка из-за них выглядывало солнце, словно хотевшее, но не успевавшее, т. к. очередное облако скрывало нас от него, сообщить нам всем что-то важное. Светловка несла к берегу тяжёлые свинцовые волны, рассыпавшиеся о прибрежные камни мелкими брызгами и превращающиеся в желтоватую пену. Стало прохладнее, от реки потянуло запахом водорослей, йода и сырого песка. Разведя костёр из сухих веток, собранных в прилеске и рассевшись прямо на траве, мы, пуская по кругу стакан с еле видимой трещиной у одной из граней, занялись бутылкой, вино в которой закончилось как-то уж очень быстро, буквально, после первого же глотка. Пятнадцать человек на одну бутылку, это надо видеть! Что-то говорили, давали друг другу зарок регулярно встречаться, не забывать школьные годы, искренне и наивно веря, что такое и в самом деле возможно, хотя, буквально на следующий день и думать забывали о всех своих словах, сгоряча данных обещаниях.

      Танька Широва, невысокая худенькая девчонка с торчащими ключицами и пергидроленой чёлкой, в купальнике, лихо отплясывала под группу «Шахерезада», чьи песни неслись с магнитофона, кем-то прихваченного с собой. Танька кричала, в танце размахивая над головой белым платьишком с легкомысленными