Нищенка. Михаил Серафимович Максимов

Танюшку в спину, и они пошли в сторону игровой площадки.

      А на болоте испокон веков селились журавли. Тянулось оно на много километров, и было почти непроходимое для людей. Даже клюкву собирали на нем лишь в засушливые годы, да и то только по краешкам. Несколько лет выводила на этом болоте своих птенцов журавушка, так кликал журавль свою подругу, а в этом году пришли беды, да такие, что и жизнь немила стала. Погиб ее верный спутник, а потом сгинули и журавлята. Бродит несчастная по болоту словно тень, будто смерть ищет. Даже людей бояться перестала, близко к дому стала подходить. Стоит однажды за кустиком и видит, как девчушка за ограду конфеты швыряет и что-то очень жалобно просит. И повеяло от нее чем-то знакомым, тоской какой-то общей. Ушла девчушка, а она к вожаку подлетела и рассказала ему про все.

      – Ты мудрый, даже людей понимаешь, помоги, объясни, что этой малышке надобно? – попросила она.

      – Тебе, зачем это, думай о том, как нового журавля заиметь, да птенцов на следующий год вывести, а люди сами разберутся и без тебя.

      И в следующий раз она увидела на том же месте девчушку, и снова какая-то тревога тронула ее сердце. Полетела к вожаку опять с просьбой, чтобы он объяснил ей все. Вожак хоть и строгий был, но многое понимал в этой жизни.

      Жалел он журавушку, понимал её горе, сам многое испытал, терял и подруг и птенцов, но вынес все, поэтому и был единодушно признан вожаком стаи.

      Прилетели они к ограде, укрылись за кустиками и стали ждать. Не сразу, но все же пришла Танюшка к ограде. Встала у железных прутьев и давай мать звать. Рассказал вожак журавушке, что просит ребенок, бочком, бочком за кустики и улетел. Протянула Танюшка ручки к болоту, не выдержала журавушка, вышла из-за укрытия, увидела ее Танюшка и закричала:

      – Матушка родимая, матушка родимая, возьми меня!

      А тут уже люди бегут к ней, взмахнула журавушка крыльями и улетела. И опять к вожаку с просьбой:

      – Не могу видеть страдания несчастной, помоги, сделай ее журавленком, ты мудрый, ты умеешь это делать.

      – Я могу только по доброй воле сделать ее журавленком, без этого мои чары не действуют.

      – Тогда сделай меня человеком, я этого хочу.

      – Одумайся, журавушка, ты птица, не жить тебе без неба и простора.

      – Зачем мне такая жизнь, я для этой девчушки жить буду, а без этого мне все едино не в радость ни небо, ни воля, сделай, вожак, жалеть не буду!

      Она опустилась на влажный мох, склонила головку перед вожаком.

      – Не сделаешь, убей меня своим клювом.

      – О, небо, что же это происходит, разве мало нам зла сделали люди, скольких из нас они убили, скольких согнали со своих мест, а сколько еще бед нам предстоит испытать от них?!

      – Вожак, ты мудрый и понимаешь, что за зло не платят злом, отпусти к людям.

      – Ну, хорошо, будь, по—твоему, лети на край болота.

      Она покорно поднялась в небо, сделала три круга и опустилась на твердую землю. Вожак прилетел не сразу. Он аккуратно приземлился рядом и опустил на землю