Зимопись. Книга вторая. Как я был волком. Петр Ингвин

Борзой раскидал старые коряги.

      Пещера. Внутри оказалось просторно. Коптюк заделал за собой вход, Духаня зажег факел. Борзой пнул нас с Томой:

      – Шагайте вперед!

      – Не могу, – выдавила Тома.

      Она едва сдерживалась от стонов, грызла губы и сдавливала пальцы связанных рук.

      – Точно, она ж еще пару дней неходячая, – припомнил Коптюк. – Давай, красавица, донесу.

      Облапив Тому, он шагнул с ней вглубь, прижимая к груди. А меня снова пнули.

      Пещера оказалась огромной и нескончаемой. Зал, в котором остановились, мог соперничать с подземельем срытой крепости. Вверх и в стороны вело множество ходов и просто дыр, больших и маленьких. Кострищем в центре, с ранее заготовленными дровами, сразу воспользовались. Огонь заполыхал, в его рваном свете открылось остальное. Кроме запасных дров, здесь имелось несколько драных циновок, деревянное ведро с водой и пустой котел. Дым от костра сжимался в узкую струйку, утекая в одну из верхних дыр. Прекрасное убежище.

      Раскидав несколько глыб, Борзой выудил из выемки спрятанный мешок с крупой. Отсыпав, сколько надо, Духаня занялся приготовлением еды. Борзой с удовольствием растянулся на циновке. Коптюк, бросивший Тому под стенку, теперь подошел ко мне, оставшемуся стоять там, где поставили.

      – Давай избавимся от лишнего, красотуля, – гаденько произнес он, снимая с меня оставшиеся доспехи. – Порадуй дяденек, ради тебя рискнувших всем.

      Отстегнутые поножи и наручи полетели на пол, мне развязали руки и заставили снять сапоги. Борзой, лежа в сторонке, демонстративно поигрывал ножом, чтоб я не делал глупостей. Покопавшись с подмышечным ремнем, Коптюк через голову содрал с меня тяжелый нательный доспех, за ним отправилась рубаха. Рыкцарь уныло скривился.

      – Малявка.

      Это не остановило его от следующего шага.

      – Борзой, не поверишь, – замер он, разделавшись со штанами. – Пацан!

      – Как?! А второй?

      С Томы тоже грубо сорвали одежду.

      – Ладно, хоть одна девка. Выкуп, конечно, резко уменьшается… если не узнать, почему пацана нарядили бабой. Неспроста же?

      Три пары глаз вперились в меня:

      – Рассказывай.

      Почему нет? Малика же приняли? Эти на фанатиков не похожи, за все время ни единой аллехвалы.

      Хотя… у преступников вера в Бога как-то прекрасно уживается с криминальными наклонностями. Убив, ставят свечку или церковь. Молят о фарте. Колют купола.

      Все же рискну.

      – Не хотел умирать, – объяснил я. – Никто не удосужился проверить.

      – Это черт! – расхохотался Борзой.

      – Если я встречу падшего, я убью его, – процитировал Коптюк. – Исполним закон?

      Блеснул обнаженный меч. Страшно так блеснул, кровавыми отсветами живого пламени.

      – Нашелся мне законопослушник, – успокоил Борзой приятеля. – В башне не знают, что он черт. Даже удочерили. Значит, можно требовать как за дочку. Вяжи его снова, от пацанов всегда неприятности.

      Не дав одеться и даже прикрыться, Коптюк связал мне руки в запястьях и опрокинул на