Добрая память. Софья Хромченко

жизнь да снести ее силу,

      Да мирную смерть… Овдовев, горевал.

      Вновь ожениться не вел он и речи –

      Стар уж к кому-то еще привыкать!

      Сызнова пало сиротство на плечи,

      Злее какого вовек не сыскать.

      Прежде – не то. Понесла тут Авдотья

      Бремя вновь скоро. На сей раз была,

      Сколько могла, осторожна в работе,

      Да и семья ее уж берегла.

      Есть кому спину гнуть. При повитухе

      В доме рожала. Родить довелось

      Ей, как в тот раз, без особенной муки,

      Но над детьми позже плакать пришлось.

      Двойню она родила – обе дочки!

      Покуда ходила, проникся Матвей

      Мыслью иметь уж на сей раз сыночка.

      Хмуро глядел он на двух дочерей.

      Те вскоре померли: в дом скарлатина

      С кем-то из старших детей вдруг вошла.

      Двойню болезнь свела быстро в могилу.

      Взвыла Авдотья – потеря страшна.

      С горя, боялись, умом помешалась.

      Стихла в печали глубокой. Матвей

      Видел: былого в ней мало осталось.

      Не узнавал он Авдотьи своей:

      Сгорбились плечи, глаза потускнели.

      Слова ему не хотела сказать,

      Будто виновен он был, в самом деле,

      В том, что случилось детей потерять.

      Ведает Бог, не желал он им смерти!

      Сделалось тошно Матвею в дому.

      «Тятенька, в город поеду, поверьте

      Больше, чем здесь, там семье помогу.

      Я на завод поступить хочу». Власий

      Сыну позволил. Когда уезжал,

      Вдруг, опалив верой в прежнее счастье,

      Взгляд у Авдотьи теплее чуть стал.

      Город неласково встретил Матвея:

      Труд был тяжелый и мучил его

      Собой с непривычки, как чувствовал, злее

      Будней крестьянских, привычных давно.

      Матвей поступил на завод сталеваром.

      Рабочий день длился двенадцать часов,

      А получали рабочие мало,

      Особо кто был из крестьянских дворов –

      Квалификации те не имели.

      Брали охотно их – меньше платить.

      В тяжком труде проводя дни, не смели

      Брани начальства они возразить.

      Гордый Матвей бранью той тяготился

      Пуще усталости. Не для того

      Он на свет Божий, конечно, родился,

      Чтоб унижали чужие его.

      Отцу-то побои прощал с малолетства,

      Так ведь отец родной!.. Чтоб сократить

      Людям зарплату, вернейшее средство –

      Штрафы. А семьям с детьми на что жить?

      После всех штрафов порой оставалась

      У нерадивых (Матвей признавал

      Это) такая ничтожная малость,

      Что сам тем деньгами порой помогал.

      Много Матвей зла и подлости видел

      К людям простым, всё начальство да знать

      С истовой яростью возненавидел.

      Царя пристрастился открыто ругать.

      Знает, мол, царь, как живет народ худо,

      А не поможет. Его бы долой –

      Жили б иначе, на троне покуда,

      Правды не сыщет рабочий