Разрушитель кораблей. Паоло Бачигалупи

ему пришлось переодеться в чужую одежду, он бы вообще не стал рисковать и не пришел был. Но другая его одежда была в доме, и, если повезет, он сможет войти, пока отец не вернулся с пьянки. Он тихонечко открыл дверь и сунул руку внутрь. Нащупал банку со светящейся краской и немного мазнул на лоб. Тусклый свет проник внутрь…

      Загорелась спичка. Гвоздарь дернулся.

      Отец лежал у стены рядом с дверью, глядя на него и сжимая в кулаке бутылку.

      – Рад тебя видеть, Гвоздарь.

      Ричард Лопес представлял собой тощий комок мышц и энергии. На его руках были вытатуированы драконы, их хвосты обвивали его шею, поднимаясь выше и переплетаясь с выцветшими рабочими татуировками. Гвоздарь замер, пытаясь угадать, в каком настроении отец. Тот подтащил к себе старый стул и взгромоздился на него. В колеблющемся свете лампы тени плясали по стенам. Ричард Лопес был по уши накачан выпивкой, амфетамином и «кристал слайдом». Его красные глаза внимательно оглядели Гвоздаря, как глаза змеи, готовой сделать бросок.

      – Какого хрена с тобой случилось?

      Гвоздарь попытался скрыть страх. У отца в руках ничего – ни ножа, ни ремня, ни ивового прута. Его голубые глаза были ясны, как небо, но это было затишье перед бурей.

      – Случайно поранился на работе, – ответил Гвоздарь.

      – Случайно? Или просто сглупил?

      – Нет…

      – О девках замечтался? – не унимался отец. – Или вообще ни о чем не думал? Замечтался, как обычно?

      Он дернул головой в сторону рваной картинки с клипером, которую Гвоздарь приладил на стену хижины.

      – Снова мечтал об этих твоих чудесных кораблях?

      Гвоздарь не попался на провокацию. Если бы он возразил, то все обернулось бы только хуже.

      – Как ты собираешься дальше зарабатывать, если тебя выгонят из команды? – спросил отец.

      – Меня не выгнали, – ответил Гвоздарь. – Завтра на работу пойду.

      – Да ну?

      Отец с подозрением прищурился. Кивнул на тряпку, на которой висела раненая рука.

      – С увечной рукой? Бапи не занимается благотворительностью.

      Гвоздарь с трудом подавил желание огрызнуться.

      – Я в норме. Ленивку выгнали, так что мне нет замены на работе в тоннелях. Я меньше…

      – Меньше, чем дерьма кусок. Ага. Думаешь, тебе это на пользу.

      Отец отхлебнул из бутылки.

      – Где респиратор?

      Гвоздарь замешкался.

      – Ну?

      – Потерял.

      Повисла тишина.

      – Потерял, да?

      Отец больше ничего не сказал, но Гвоздарь уже чувствовал, что дела пошли плохо. Наркотики и выпивка, вкупе со злобой и безумием, обычно приводили отца к приступам бешенства. Внутри него зрела буря, с огромными волнами, пеной и брызгами, та самая непогода, в которой Гвоздарю приходилось лавировать каждый день, обходя рифы отцовского настроения. Ричард Лопес задумался. И Гвоздарю надо было срочно понять, о чем, иначе ему не уйти отсюда небитым.

      Он попытался все объяснить.

      – Я